Совок-5 - Вадим Агарев (2023)

Симпатичная Валя обнаружилась в соседней комнате, где она кормила грудью ребятенка месяцев четырёх. Вошел я не без спроса, а на её "Да!", которое было ответом на мой вежливый стук в дверь комнаты. Поэтому назад при виде кормящей Валентины я не ломанулся. Халат мадонны был спущен до пояса.

— Разрешите? — стараясь смотреть в глаза а не на полновесную грудь кормилицы, поинтересовался я.

— Проходите! — не стала жеманиться Валентина, насмешливо глядя, как я изо всех сил стараюсь смотреть мимо ее полновесных и даже на вид тяжелых сисек.

Стараясь не затягивать процесс опроса, я начал выяснять о соседях всю их подноготную вообще и о произошедшем сегодня, в частности.

Картина однозначной, как я и предполагал, не выглядела. Со слов Валентины выходило следующее. Возрастная тётка, действительно была матерью печеной Раисы. И, соответственно, законной тёщей миниатюрного и молчаливого Петра. Потому что, брак между Петром и Раисой был вполне официальным. Семейная жизнь супругов относительно безмятежной была с весны и до непоздней осени. А потом она превращалась в ад. Преимущественно для Петра.

Осенью каждого года из трех совместно прожитых, к супругам из деревни приезжала Пелагея Ильинична. Раискина мама. Чтобы по-родственному погостить до майской весны, когда уже пора сажать картошку. Так было удобно всем. Раисе не скучно было сидеть дома одной, а Пелагее Ильиничне не нужно было зимой топить в деревне печку, потому что в городской квартире и так было тепло от центрального отопления. Нерадостным от такого гостевания был только курильщик Петя. У которого с приездом тёщи напрочь разлаживались отношения младшим колобком. То есть, с женой Раечкой.

Для общего понимания ситуации, знаний я получил достаточно. Мужика надо было спасать. Попрощавшись с Валентиной, я поспешил назад к неуживчивой ячейке общества.

— Извольте предъявить паспорт, гражданочка! — протянул я руку к старшему колобку, — И побыстрее, пожалуйста! — поторопил я селянку, видя, что спешить с предъявлением серпасто-молоткастого она не желает.

— Прописана она здесь? — задал я демонстративно вопрос Петру.

Молчун и в этот раз поскромничал, и просто покачал головой.

— Я к дочери погостить приехала! — визгливо заволновалась нарушительница паспортного режима, — Имею полное право!

— Имеете, имеете! — не стал я с ней спорить, принимая из ее рук документ и доставая из своей папки бланк административного протокола.

— Кто ответственный квартиросъемщик этой комнаты? — задал я вопрос, переписывая из паспорта гражданки Раковой Пелагеи Ильиничны ее установочные данные.

— Я! — неожиданным для такой такой тщедушной фигуры, басом ответил Пётр.

— Давно у вас квартирует эта гражданка? — указал я на Ракову.

— С октября прошлого года, — честно сознался ответственный квартиросъемщик.

— А на каком основании? В домоуправлении она прошла временную регистрацию? — продолжал нагонять я нервозности.

Ответом мне было молчание. Нарушителями были оба. И та, которая проживала без прописки и временной регистрации, и тот, кто ее без прописки содержал.

— Значит, так, гражданка Ракова! — тяжелым ментовским взглядом я уперся в глаза Пелагеи, — Ознакомьтесь и распишитесь! — протянул я ей составленный протокол.

Перечить и отказываться от подписи присмиревшая тёща не посмела. Поставив в нужных местах закорючки и написав в графе "Объяснение нарушителя" универсальную фразу "Больше такого не повторится", мадам Ракова окончательно сдулась.

— Гостить она тут без регистрации имеет право до трех суток и только, если ты ей разрешишь! Понял? — я посмотрел на молчаливого курильщика. — Если ты против ее нахождения на своей жилплощади, то просто не пускай ее и всё!