Совок-5 - Вадим Агарев (2023)

Если он в этих мелочах перестал себя контролировать, значит, какая-то искренность в его поведении все же присутствует. Если, конечно, он таким образом не пытается меня в этом убедить. С другой стороны, кто я такой, чтобы ему играть со мной в такие игрушки. Он немецкую контрразведку за нос водил, и в госбезопасности все послевоенные годы тоже не сидел сиднем, раз до генерала дослужился. А кто я?! Я для него всего лишь сопливый летёха из провинциального райотдела. Нет, не играет он сейчас! Нужды просто в этом не видит.

— Померли они. Все трое померли! — я подумал и все же налил еще по столько же в чашки из бутылки.

— Не ври! Нет там в деле ничего про еще чьи-то смерти! — настойчиво давил на меня комитетчик Дубровин, — Я внимательно смотрел!

С учетом смертельной восемьдесят восьмой, три жмура из числа бандитов, убивших Софью, для меня уже были малосущественным дополнительным обременением. Тем более, что я совершенно точно видел, как болезненно переживает ее смерть мой лампасный собутыльник.

— В деле нет, а по факту есть! — я выпил водку и закусил пятаком подсохшей колбасы с тарелки. — Казнил я их! А золото это, — кивнул я в сторону лестницы на второй этаж, — Золото это я у их старшего забрал.

— Как вывозить собираетесь? — морщась и массируя левую сторону груди, задал очередной нехороший вопрос Дубровин.

Отвечать я не стал. Демонстративно откинувшись на спинку стула, повернулся к сидящей сбоку собаке и положил ей ладонь на холку. Хозяин пса на этот раз смолчал.

— Ведь вы попадетесь на таможенном посту! Думаешь, там идиоты?! — генерал достал из нагрудного кармана рубашки белый цилиндрик и сыпанул из него на ладонь две или три мелких белых таблетки, которые тут же засунул себе под язык.

Я дождался, когда он откроет глаза и вновь придвинется к столу.

— Дорогой Ильич пересечет границу тем же способом, каким и въехал сюда в семнадцатом! — глядя уже в не очень злые глаза генерала, сообщил я, — Как приехал под пломбой, так и уедет под ней же. Только тогда была пломба немецкая, а теперь советская. Вы же сами видели, что ящик со всех сторон проволокой опутан и опломбирован. У меня и документы на него все есть!

— Какие документы? — оживился генерал и, забыв про нитроглицериновые горошины под языком, залпом намахнул водку.

Я встал и пошел на второй этаж потрошить сумку Паны. Найдя нужные бумажки, спустился вниз и протянул их Дубровину. Он впился в них глазами. С документами генерал знакомился долго и очень внимательно, иногда, не по одному разу возвращаясь к уже просмотренным страницам.

— Всё это хорошо, но что ты с весом делать будешь? — поднял на меня глаза дотошный сердечник, — На весе ты и попадёшься! И Пана с Лёвой вместе с тобой загремят! На южное побережье моря Лаптевых они поедут, а не в Израиль! — он налил себе водки, потом вспомнил обо мне и набулькал мне тоже.

— Какая же Панка дура! — выпив, покачал головой Дубровин, — В такую авантюру влезла и ничего мне не сказала! — лубянский генерал с непреодолимой тоской раскачивался, как раввин, вдруг бесповоротно и сразу забывший всю пятикнижную Тору, — Вас же всех троих в Лефортово прямо из Шереметьево отвезут! И Лёву, с его диагнозом, жалеть тоже никто не будет, уж ты мне поверь! Ну ты-то понятно, пацан! Наглый и глупый, но эти взрослые придурки! Профессора, твою бога мать! Они-то о чем думали, когда в это дерьмо влезали?! — с вопросительной растерянностью посмотрел на меня уже совсем не грозный домовладелец.

— Лев Борисович не в курсе дороговизны Ленина, — уточнил я непричастность к расстрельной статье профессора Лишневского, — А, что касаемо Паны Борисовны, так ведь она, как может, так и спасает своего единственного родного человека от смерти! Что не так-то, товарищ генерал? Она и с вами о себе не думала, когда от немчуры вас на себе тащила! Что опять не так?!