Совок-5 - Вадим Агарев (2023)

В квартиру Любы пришлось стучаться гораздо дольше.

— Кто там? — наконец-то раздался недовольный женский голос из-за двери.

Глазка не было и открывать дверь сразу никто даже не подумал. Похоже, что в этой части улицы живут не очень доверчивые люди. Оно и понятно, барачный соцреализм к благодушию и взаимному доверию располагает мало.

— Люб, это я! — подала голос соседка после моего знака, — Зоя из второй квартиры! Выручи, градусник нужен!

За дверью послышалось ворчание и звук открываемых замков. Но вдруг все прекратилось.

— Ты одна? — после, как мне показалось, перешептываний, снова послышалось из-за двери.

— Одна! — затравленно посмотрев на меня, подтвердила Зоя, — очевидно представив, как после сегодняшнего ей потом будет неудобно перед соседкой.

Дверной замок лязгнул и дверь начала приоткрываться.

Плечом толкнув со всей дури дверь вперёд и не обращая на заполошный женский крик никакого внимания, я рванул в полутёмный коридор. Где-то там, внутри жилища раздался треск, а потом звон разбитого стекла. Пришлось перешагивать через копошащуюся на полу женщину, обряженную во что-то красное. Кинувшись на звук, я свернул из коридора в дверь направо и успел заметить, как в оконный проем, оттолкнувшись от подоконника, выпрыгнула мужская фигура. Что ж, первый этаж, это всегда большой соблазн для желающего сдристнуть с нашего праздника раньше времени. Очень часто в случаях, подобных нынешнему, преступные элементы, не желая встречи с правоохранителями, эвакуируются именно таким вот способом, используя окна первого этажа.

С улицы, через распахнутое окно послышались крики и сдавленный мат. Судя по болезненным завываниям, кому-то за окном без особого гуманизма сейчас выламывают руки.

Пошарив по стене рукой, я нащупал выключатель. Комнату из-под тряпочного абажура осветила лампа. За спиной, по коридору протопали несколько пар ног. Без всякого сомнения, это были приданные нам в усиление овошники. Эти ребята хорошо натасканы на выезды по сработке сигнализаций. В том числе и квартирных. Поэтому за то, что кто-то еще свалит из этой хаты, я не волновался.

Сбоку со скрипом медленно открылась дверца допотопного шифоньера. Не веря в мистику и в одушевленные предметы, я направил на раритет ствол табельного ПМ.

— Пристрелю, сука! Вылазь! — сбоку, чтобы не словить какой-нибудь металлической гадости в живот, приблизился я к шкафу с частично сохранившимися вензелями и пнул его боковину, — Оружие и всё железо на пол выкидывай!

— Не стреляй, начальник! — загнусил кто-то изнутри престарелой мебели, — Я пустой, сукой буду, пустой! Не стреляй!

Сначала из недр шифоньера показались две расписные пятерни с растопыренными пальцами. А потом и всклокоченная голова с испуганным лицом.

Исходя из словесного портрета, это, вероятнее всего, и был тот самый любимец публики и женщин. Гражданин Агарков Сергей Васильевич, ранее судимый, а ныне подозреваемый мной в совершении преступления, предусмотренного сто сорок четвёртой статьёй УК РСФСР. То есть, квартирной кражи. Группой лиц и, натурально, по предварительному сговору.

— Вылазь, недоносок! — не выбирая дипломатических выражений, поторопил я утырка, — Вылазь быстрее, а то передумаю и влеплю тебе пулю в кишки! А потом положу тебе вилку или ножик в руку! Подыхать в муках будешь!

Вороватый дамский угодник моим угрозам внял и не опуская рук, шустро перешагнул из своего мебельного убежища на пол.