В мозг - Михаил Эм (2020)

Мне вспомнился загадочный случай со сдвоенным искрящимся стеклянным лучом, по которому в мои глазницы вливались из файла разрозненные символы.

– Было странное. Стеклянные лучи…

– Это те, которые в глазах?

– Да. Они сомкнулись и заискрились. Я испугался, не короткое ли замыкание. Черт те что подумалось. Но ничего страшного не произошло, осталось без последствий: для меня без последствий. И да, я как раз перед компьютером сидел. Файл с экономической теорией был открыт. Когда стеклянный луч заискрил, символы из файла как будто полились по лучу прямо в мои глаза. Но ничего не произошло, зрение в порядке. Мозгомирье стало еще краше. Раньше нити – ну, синаптические – были бледными, а после этого случая начали изнутри светиться и пульсировать.

Профессор бухнул кулаком по столу. Тарелки подпрыгнули. Соседи стали оглядываться и на всякий случай отодвигаться. Я испугался: я вообще человек пугливый, но когда мой сосед с размаху бьет по столу кулаком, страшно вдвойне. Не за себя, конечно – Профессор друг, мы тысячу лет знакомы, – а за других посетителей кафешки, которые могут про нас нехорошо подумать.

– Идиот! Ты ее загрузил?

– Кого?

– Операционку.

– Но я ничего не загружал.

– Ты сказал, что интерфейс, эта полная хреновина, соответствует твоей экономической теории.

– Да, это так. Хотя я не во всем окончательно разобрался. Возможно, имеются некоторые несущественные отличия…

– Не думаю.

– Почему?

– Потому что ты загрузил свою экономическую теорию в качестве операционной системы. Не знаю, как тебе удалось, но ты загрузил. Только полный кретин, обнаружив десятичную систему счисления в интерфейсе, мог решить, что интерфейс нерукотворен. То есть сам-то интерфейс нерукотворен, весьма вероятно, но то, что в него загружено в качестве операционки – дело рук человеческих. Твоих некомпетентных ручонок, Ванька.

Я застыл, пораженный этой простой мыслью. До меня начало доходить. В самом деле, совпадений с интерфейсом и моей экономической теорией обнаруживалось слишком много – я это сразу почувствовал. Но подумал, что совпадения – из-за моей гениальности: выходит, ошибался. Любой заурядный экономист, окажись на моем месте, получил бы аналогичный результат.

– И что, Ванька, мы имеем?

– Что?

– Твое Мозгомирье распространяется, как эпидемия. Сейчас, вероятно, заражено все человечество. Если не все, то скоро будет заражено все. Если, конечно, от Мозгомирья не найдется антидот, или не обнаружатся люди с устойчивым иммунитетом.

Несмотря на состояние, близкое к шоковому, я нашел силы возразить:

– Даже если ты прав, загрузка операционной системы произошла после нашего разговора с тобой. В таком случае у тебя не могло появиться интерфейса. Интерфейс даже у меня появился позднее.

– Не обязательно. Если это сервер, достаточно загрузки с любого клиента.

Спорить с программистом было сложно, поэтому я не придумал ничего лучше, чем сказать:

– Ты не знаком с моей теорией, Кью.

– Придется, как видно, познакомиться.

– Зачем тебе? Интерфейс никому не мешает. Его, кроме меня, никто и не понимает, по всей видимости. Висит себе и висит, а если не сосредоточивать взгляд, вообще исчезает. Чего ты опасаешься, Кью? Эволюционная ступень сама рассудит и разложит по своим полочкам.

– Я не горю желанием. Это потребуется в том случае, если я не найду способа переустанавливать операционку. Однако, мои возможности ограничены. Я один из миллионов программистов. Если твоей экономической системой заразится все человечество, за Мозгомирье возьмутся такие конторы, о которых лучше умолчать. Боюсь, ты попал, Ванька.

Я ужаснулся.

Договорились встретиться на неделе, а до этого, по мере необходимости, держать друг друга в курсе.

23. К прыгунцам

Юрий Петрович ковылял впереди, а Горбань, не зная, куда нужно идти, неторопливо следовал за ним.