В мозг - Михаил Эм (2020)

Судя по наглости, с которой пришелец посматривал на визави, особого стыда он не испытывал.

– По моим данным, вы выбрали количество продуктов, достаточное для многомесячного пропитания. О каком голоде вы говорите?

– Кось-мось, – пояснил Пожилой. – Долго льететь по кось-мось. Ньюшно заготовьить много продуктоф.

– Мы не может обеспечить вас товарами, если вы не предоставите ничего взамен. С вашими остатками на лицевых счетах даже это проблематично, но без встречного предоставления товара абсолютно невозможно. Прекратите забирать товары из магазинов.

– Голь-од, – повторил Пожилой. – Гумь-янизм.

Горбань мощно отодвинул Юрия Петровича в сторону.

– Уебывай, – сообщил он Пожилому.

– Ч-что?

– Уебывай с планеты, иначе тебе не жить, паскуда, – повторил Горбань, хватая Пожилого за ворот.

Пожилой подпрыгнул, но Горбань не отпустил. Ворот прыгунцовского одеяния затрещал и расползся по швам. Постепенно прыжки Пожилого затухли, хотя его руки тщетно пытались расцепить железную хватку Горбаня на своей одежде.

– День на сборы. Чтобы к вечеру вас, гады, здесь не было.

Юрий Петрович в беспокойстве взглянул на поляну. К ним уже прыгала целая толпа возбужденно кричащих самок.

Горбань разжал хватку и толкнул Пожилого в сторону наступающей толпы, а сам, кивнув Юрию Петровичу, чтобы следовал за ним, развернулся и зашагал прочь с поляны, в сторону мемориального комплекса.

– Не оглядывайся, Юрий. Я контролирую ситуацию.

Их окружила толпа истошно вопящих самок. Впрочем, окружила лишь с трех сторон, оставив свободным направление, по которому они удалялись.

Они шли по коридору из подпрыгивающих и выкрикивающих проклятия прыгунцов. К ним не прикасались – по всей видимости, из-за решительного вида Горбаня. Наверное, сказать того же о Юрии Петровича было нельзя, потому что руку пронзила внезапная боль. Юрий Петрович вскрикнул и схватился за рукав, из которого уже текла кровь. Горбань, увидев это, с силой саданул кулаком в толпу. Одна из вопящих самок отлетела в сторону и заткнулась, остальные отпрянули.

Не мешкая, Горбань подхватил Юрия Петровича под здоровую руку и ускорил шаг. Юрий Петрович, с окровавленным рукавом и в полуобморочном состоянии, еле успевал передвигать ноги.

Прыгунцы не преследовали людей.

Укрывшись в перелеске и убедившись в отсутствии прыгунцов, Горбань стащил с Юрия Петровича порезанную куртку, разорвал рубашку и осмотрел рану.

– Порез, – сообщил он после осмотра. – Длинный, но неглубокий. Можно даже не зашивать.

Оторвав также второй рукав от рубашки Юрия Петровича, Горбань перевязал рану и помог надеть куртку.

– Идти сможешь?

– Да. Кажется, смогу.

– Тогда пошли.

До геликоптера добирались минут сорок. Порезанная рука почти не болела, но Юрий Петрович ощущал себя полностью разбитым и недужным. Тем не менее прекрасно осознавал: вопрос не в личном самочувствии, а в большем – в том, что случится со всей планетой.

Не зря Юрий Петрович был действующим членом Всемирного Правительства: он ощущал в себе ответственность за судьбу человечества – как знаменитый предок, возвышающийся в отдалении в виде скульптурной композиции. Предок по-прежнему прикладывал одну руку к голове, вслушиваясь в переливающееся ММ, а другую тянул вверх, подбираясь к небесному совершенству. Предок учил собственным примером, и Юрий Петрович не мог подвести.

– Ты куда, домой? – спросил Горбань. – Сам доберешься?

– Автопилот же, – с готовностью закивал Юрий Петрович. – Доберусь. Только не до дома, а до коттеджа в Ненашево. Я остаюсь здесь.

– Я тоже, понятное дело. По крайней мере, до вечера.

– Летим со мной. Ах да, вы же не имеете права. Ненашево в той стороне, – здоровой рукой Юрий Петрович указал, в какой стороне Ненашево. – Дойдете?

– Само собой. Юрий…

– Что?

– Сейчас я пришлю метку. Взгляни.

– Метку? Но ведь прокаженные не пользуются Мозгомирьем.