Прощай, принцесса - Хуан Мадрид (2008)

— Не отрицаю этого. Я невыносим — готов признать, но меня оправдывает то, что в сущности я всего лишь усталый, скучный старик. И я не готов выносить что угодно и от кого угодно. В противном случае я бы сейчас работал в полиции и имел бы все основания претендовать на то, чтобы стать комиссаром. Но тогда ты бы уж точно мне не позвонил и мы бы с тобой не сидели сейчас здесь. Я доступно объясняю?

Матос взял с соседнего стула папку из черной кожи и, открыв ее, начал копаться в бумагах.

— Матос, ты знаком с материалами дела?

— Наизусть их знаю, Тони. А почему ты спрашиваешь?

— Это полное дерьмо. У них есть лишь дневник девчонки и сходство орудия убийства с пистолетом подозреваемого.

Адвокат уже почти с головой зарылся в папку, выуживая оттуда какие-то документы. Услышав последние слова, он поднял глаза и удивленно на меня посмотрел:

— Конечно, именно поэтому мы и выиграем дело! Знаешь, сколько пистолетов Макарова гуляет по Испании? Около четырехсот. И больше двух миллионов по всему миру. Это оружие производили еще в Советском Союзе, но оно оказалось очень надежным. Такой пистолет прослужит тебе всю жизнь. — Он потряс передо мной двумя скрепленными листами формата ин-фолио.[10] — Это дневник Лидии, Тони. Давай, взгляни. Мне очень интересно твое мнение.

Это были увеличенные фотокопии страничек ежедневника, исписанных с одной стороны черными чернилами аккуратным почерком с остроконечными буквами. Первая запись была сделана, судя по проставленной дате, пять лет назад.

— Лидия — дочь Элены Ортуньо. У тебя была с ней интрижка лет пять назад, когда ты ушел из полиции и нанялся в заведение Марухи. Помнишь ее?

— Да, я помню Элену. А эта Лидия очень похожа на свою мать, но ее я никогда не видел. И мать никогда не рассказывала мне о девчонке. Что за чушь там написана, Матос?

— Почитай сам, Тони.

Я пробежал строчки глазами:

23 февраля 1995 года

Сейчас утро. Вчера был день моего рождения, мне стукнуло ни много ни мало двадцать два года, я настоящая старуха. Мать забыла меня поздравить. Она опять явилась вчера ночью домой пьяная с этим негодяем, с которым сейчас встречается. Это мрачный и мерзкий тип, Антонио Карпинтеро, она называет его Тони. Она скорее всего подцепила его в какой-нибудь навозной куче, в одном из баров, где вечно тусуется, или в игорном притоне. Я слышала, как они ввалились в дом примерно в пять утра. Должно быть, этот подлец приволок ее на закорках, во всяком случае они сильно шумели, открывая дверь, и разбудили меня. Я хотела было встать и одеться, но потом испугалась. Я слышала, как они переговаривались и мерзко хихикали, и поняла, что он укладывает мою мать в постель. Потом он прошел на кухню, как будто хотел приготовить кофе, и начал бродить по дому, открывая и закрывая двери.

Я лежала, холодея от ужаса, и боялась, что этот подозрительный тип войдет в мою комнату. В тот самый момент я решила не откладывать долее переезд и никогда больше не жить вместе с матерью. Но кошмар на этом не закончился, я услышала, как дверь моей комнаты открылась, и почувствовала, как кровь стынет у меня в жилах. Я лежала спиной к двери и притворилась спящей, стараясь дышать ровно. В следующую секунду я поняла, что мужчина медленно приближается к моей постели, то и дело останавливаясь. Его рука осторожно проникла под одеяло, очень горячая и большая ладонь легла на мое бедро, и он начал ласкать меня, сунув руку мне под ночную рубашку. Не знаю, сколько времени так продолжалось, кажется, я лишилась чувств. Это была худшая ночь в моей жизни. Завтра же я уеду отсюда и буду жить одна.

— Что за чушь? У девчонки были проблемы с головой? Она пишет, что это был я, но я ее даже не видел никогда. Черт знает что! Ее что, глючило?! Или в чем дело-то?