Великое зло - М. Дж. Роуз (2015)

Лес начал редеть. Пробираясь сквозь траву и кустарник, они подошли к земляной насыпи; ступени вели наверх, к маленькой каменной лачуге. Она почти полностью ушла в почву, только вход виднелся. Еще одна типично кельтская конструкция того периода. Девушке ужасно хотелось остановиться и рассмотреть хижину внимательнее.

– Можно? – спросила она Малахая.

– На обратном пути.

– Это место – настоящий клад. Почему я не видела упоминаний о нем ни в одной статье? Как тебе удалось хранить его втайне так долго?

– С огромным трудом. Ведь гибель Тревора Телмеджа широко обсуждалась в печати. Историки страсть как любят перемывать косточки известным семействам – особенно если в их шкафах обнаружится несколько спрятанных скелетов. Пришлось приложить множество усилий, чтобы не допустить сюда посторонних.

– Не говоря уж о твоих работах по реинкарнации. Передовые научные исследования в сфере регрессионной терапии. Вот уж лакомый кусочек для журналистов, – пошутила Жас.

– Едва ли, – улыбнулся Малахай. – Как бы то ни было, мы справились. Особенно большой шум поднялся лет тридцать назад, когда одно из индейских племен предъявило свои права на эту землю. Но поскольку свидетельств того, что эти постройки возведены именно их предками, не было, от их притязаний просто отмахнулись.

– Даже если индейцы обнаружили и использовали эти постройки, возводил их кто-то другой. Это я тебе точно говорю, – заметила Жас.

Малахай взглянул на нее одобрительно. Они подошли к подъему на насыпь, и он обогнал спутницу, забираясь на лестницу из грубо отесанных камней. Травмированное бедро болело, но он решительно шагал вперед.

Тучи становились все темнее, затягивая свинцовое небо. Жас подняла голову; на лицо упали первые капли.

– Не растаешь? – улыбаясь, спросил Малахай.

Его улыбка всегда казалась ей странной. Губы старательно улыбались, но глаза оставались холодными.

– Не сахарная, – она улыбнулась ему в ответ.

– Ну, тогда не будем бояться маленького дождика.

Нет, Жас не боялась дождя. И грозы не боялась, Малахаю это было хорошо известно. Единственное, что заставляло ее впадать в панику, – любой карниз, край, обрыв. Редкая фобия впервые проявила себя в детстве. Они с братом играли в прятки и часто залезали на крышу. Ведь в каминных трубах и за выступами было так замечательно укрываться. Однажды, осторожно шагая по крыше в поисках брата, она услышала доносящиеся снизу голоса. Подобралась поближе к краю. Свесила голову. На улице стояли родители и ругались. Их перебранка казалась особенно громкой и мерзкой. Девочка была так поглощена выкрикиваемыми ими в адрес друг друга угрозами и оскорблениями, что не заметила, как сзади к ней подкрался Робби. И окликнул. Услышав свое имя, она резко дернулась от испуга. Левая нога заскользила по карнизу, сорвалась.

Жас падала. Робби вцепился в нее мертвой хваткой и тянул вверх по черепице. Ее руки оказались исцарапаны. Но брат сумел все-таки удержать ее от падения, спасти от переломов или чего похуже.

Во время психотерапевтических сеансов они с Малахаем яростно спорили, можно ли считать ее несостоявшееся падение с той крыши символом, метафорой. Когда разговоры не помогли, он, надеясь избавить ее от фобии, провел несколько сеансов гипноза. Когда не помогло и это, Самюэльс предположил, что этот страх – след трагедии, пережитой в предшествующей жизни.

Как и раньше, еще в клинике Бликсер Рат, когда он пытался связать современные события с прошлыми жизнями, она отвергала саму мысль об этом.

– Если погода окончательно испортится, мы всегда успеем укрыться в развалинах там, наверху, – заверил Малахай. – Я в любом случае собирался показать их тебе. Во время летнего солнцестояния лучи солнца проходят через отверстие в восточной стене, свет падает на пол и освещает несколько каменных плит с высеченными на них рунами. Их еще никто не смог дешифровать.

– Я бы посмотрела. Можно?