Великое зло - М. Дж. Роуз (2015)

Он отвернулся от камина – медленно – и пошел к ней. Огонь пылал у него за спиной, погружая во мрак лицо. Его тень плясала по потолку. Самюэльс как будто решался что-то произнести. Затем передумал, шагнул к стеллажам и вытянул нечто, спрятанное между парой книг.

– Малахай, что происходит? Ведь до сих пор нет ни одного надежного доказательства того, что друиды существовали. Если у Тео появились такие доказательства, я хочу с ними ознакомиться. Что за непонятные игры?

Он мгновенье подержал предмет в ладонях, погладил его и поставил на стол перед Жас. Филин. Вырезанный из янтаря, украшенный драгоценными камнями. Не больше трех дюймов в высоту. Изумительный. Совершенный. В неярком свете лампы от Тиффани бриллиантовые глаза птицы мерцали почти магически.

– Фаберже. – Малахай, смакуя, произнес это имя, подчеркивая вес и значимость фигурки. – Редкий и невероятно ценный экспонат.

Он поднял птицу со стола и протянул ее девушке.

Жас рассматривала филина, чувствуя на себе взгляд Малахая. Он всегда был одним из самых важных людей в ее жизни. Но кем была для него она? Очередным курьезом в коллекции? Экспонатом и пациентом, каких много?

В годы ее юности Малахай оказался первым из полудюжины приглашенных бабушкой психотерапевтов, кто помог ей на самом деле. Она приехала в клинику Бликсер Рат, страдая всеми симптомами пограничного состояния, усугубленными к тому же недавней смертью матери, чье самоубийство нанесло страшный удар и по Жас, и по ее младшему брату. Для девочки потрясение оказалось слишком сильным: ведь именно она обнаружила тело Одри и прочла предсмертную записку, в которой ни слова не было о детях – только злость на последнего любовника.

Именно Малахай, за двенадцать месяцев ее пребывания в клинике и тысячу с лишним часов психотерапевтических сеансов, дал Жас точку опоры, помог выбраться из депрессии. И потом остался в ее жизни, назначая встречи каждые несколько месяцев, чтобы убедиться, что с нею по-прежнему все в порядке. Всегда подбадривал. Если требовалось, давал совет.

А в мае, когда брат попал в беду и она помчалась в Париж, чтобы быть рядом с ним, Малахай приехал следом. Не только наблюдал за развитием событий, но и оказывал деятельную помощь – она и не привыкла к такому. И не ожидала.

– Филин, – рассказывал он теперь, – одно из самых любопытных созданий. Он бодрствует, когда спит остальной мир. Видит в темноте. Как это занимательно – воспринимать реальность, когда все вокруг дремлет. Что эта птица замечает такого, что проходит мимо остальных?

Самюэльс помолчал.

– Знаешь, у меня когда-то был филин.

Жас удивилась этому признанию: Малахай очень редко рассказывал о себе.

– Он позволял мне заботиться о себе, – задумчиво произнес он.

– А жил где? В доме?

– Нет. Мы тогда жили недалеко от Лондона, рядом с птичьим заповедником, и он просто подружился со мной. Наверное, чувствовал, что одинокий мальчик, который вечно сам по себе, нуждается в друге. Я много узнал тогда про птиц и зверей, населявших тамошние леса. Эти существа лучше и чище людей. У нас все слишком запутано.

Жас вернула фигурку Малахаю, и он благоговейно поставил ее обратно на полку, взяв оттуда другую: янтарный шар со сложным узором, вырезанным на поверхности.

– Тоже удивительная вещь. Азиатская печать. Раритет. Не важно, на какую часть нажать, – оттиск получится одинаковым.

Жас ожидала, что он сейчас достанет палочку воска и покажет. Она не сомневалась, что этим оттиском Малахай запечатывает личные письма. Так же, как лес вокруг, – этот дом, экспонаты коллекции, да и сам Малахай были как бы вне времени. А ее как раз занимали иные времена, древние легенды: те, исследование которых превратилось в поиски Святого Грааля. Именно это нас и соединяет, подумала Жас. Они больше не были врачом и пациентом – но связь осталась.