Секретное досье - Лен Дейтон (2013)

Вторник был днем летнего большого эха. Я слышал соседского черного эрдельтерьера, а они — мой FM-приемник. Я разобрал письма, лежавшие на коврике под дверью. Отдел подписки «Таймс» сообщил, что я упустил шанс всей моей жизни. Старшая сестра матери сожалела, что меня нет в Женеве, я тоже сожалел, но только не о том, что тетка моя была там. Письмо из Военного министерства подтверждало мое увольнение из армии и сообщало, что я не подлежу призыву на военные сборы, но подпадаю под действие Закона о государственной тайне в отношении информации и документов. Молочник просил пораньше заказать сливки перед праздником и спрашивал, не пробовал ли я «Чокко», новый шоколадный напиток, по которому все сходили с ума.

В конторе я начал разбирать бумаги из запирающегося лотка входящей корреспонденции. Что-то такое про микрофильмы с документами по химическому оружию. Министерство обороны США было совершенно уверено, что инженер из БОЭК ими приторговывает. Я пометил его для особого отдела Протокола доступа к каналу связи. Сотрудник по связям с общественностью из Скотленд-Ярда не имел претензий по событиям вокруг этого дома, но сообщал, что пресса что-то пронюхала. По словам Элис, он звонил дважды, и она спросила, что ему ответить.

— Пусть скажет газетчикам, что судья Высокого суда, член совета министров и два газетных магната смотрели порнофильм, но если они правильно разыграют свои карты, мы не отдадим этот материал Ай-ти-эн.

— Хорошо, сэр, — отозвалась Элис.

Эксперты прислали отчет об этом доме. Я быстро пробежал его: «Дорожная пыль, пятна на полу, возможно, кровь, очень старые, вероятно, от бомбежек военного времени».

Отпечатки пальцев — их много, в основном мои, а также неидентифицированные, их проверяют по единой картотеке отпечатков и картотеке «мест преступления» (где другие неидентифицированные отпечатки рассортированы по местам их обнаружения).

На три часа у меня была назначена встреча с Россом. Теперь, когда я принял на себя руководство вместо Долби, это стало одним из моих еженедельных суровых испытаний. Я послал за сандвичами — сливочный сыр с ананасами и ветчина с манговым чатни. Магазин деликатесов сделал их на ржаном хлебе. Десять минут я потратил, выбрасывая в пепельницу семена тмина, пока не появился Чико, тогда я проглотил последний кусок — с семенами и всем остальным. Он положил на стол бобину с 16-миллиметровой пленкой и остался, чтобы поболтать. Я поворчал на него в духе страдающего язвой желудка богатея и кивнул, и он в конце концов ушел.

Долгое время я сидел, уставившись в свой «Нескафе», но ничего конкретного насчет линии действий в голову не приходило. Противник, может, и сплоховал, но бреши в обороне я не увидел, если только лежавшие сейчас передо мной документы что-то значили. Не было никаких убедительных свидетельств, что нам вообще следует заниматься этим делом, а уж тем более — связать его с Сойкой. Только писатели считают, что каждая ниточка, за которую ухватывается герой, привязана к одному и тому же делу. В кабинете находилось около 600 досье; если всех этих преступников одновременно привлекут к судебной ответственности, то Освенцим покажется последней сценой из «Гамлета».