Излучина реки - Норма Ньюкомб (1994)

– Я уже заметил это, Рэгсдейл. А теперь послушайте, что я вам скажу. За те шесть месяцев, что вы просидели тут, вы отличились примерным поведением. Вы хорошо зарекомендовали себя, когда постарались полностью возместить убытки своим клиентам. Думаю, через полгода мне удастся вытащить вас отсюда, если не будет осложнения по делу Шорлинг.

– Я вернул все драгоценности миссис Шорлинг. Я уже говорил это Джонсу.

– Кажется, он вам не верит.

– Это всего лишь ее слово против моего.

– Ваше слово ничего не стоит. Ведь вы – осужденный преступник. Вы были весьма далеки от того, чтобы говорить правду, когда давали показания в качестве свидетеля. Если бы вы сразу во всем чистосердечно признались, открыто бы заявили, что виновны в техническом преступлении, и пообещали полностью возместить убытки, тогда ваше слово хоть что-то стоило бы. Но теперь в их распоряжении будут ваши же собственные, сто раз измененные, показания и увертки, чтобы расставить вам ловушку, а затем осудить вас. Судья все поймет, если возьмется за пересмотр вашего дела, и присяжные поймут, если прокурор будет достаточно компетентен, а обычно так и бывает. Так что слово миссис Шорлинг прозвучит более убедительно, чем ваше слово.

– Тогда, боюсь, мне просто придется сидеть здесь. Все, что я могу сказать вам, Пфаутч, – так это, что я вернул драгоценности.

– Страховая компания намерена играть до конца, Рэгедейл. Они тоже решат посидеть и подождать. Когда же начнется слушание о вашем досрочном освобождении под честное слово, они поднимут вопрос о драгоценностях, и вы останетесь здесь. А когда нынешний срок осуждения подойдет к концу, они выдвинут против вас иск, обвинив в краже драгоценностей. Вторичное осуждение всегда бывает более суровым. Вы можете получить от десяти до двадцати лет.

– Не думаю.

– У вас ведь нет драгоценностей?

– Я вернул их миссис Шорлинг. Пфаутч обдумывал услышанное, не отрывая взгляда от лица Рэгсдейла, потом усмехнулся.

– Вы ведь не тешите себя идеей, а, Рэгедейл, что когда вы выберетесь отсюда, у вас будет припрятано гнездышко с яичками на четверть миллиона долларов? Предположим, вас освободят, а драгоценности все, еще будут оставаться в вашем распоряжении. Если речь пойдет о досрочном освобождении под честное слово, вы будете не вправе покидать штат. У вас могут потребовать отчета за любые деньги на вашем счету в любое время. За вами будут следить с правом подвергнуть вас обыску по малейшему подозрению. И как же вы тогда доберетесь до этих драгоценностей и превратите их в наличность?

Покрывшись испариной, Рэгедейл огрызнулся:

– Я уже достаточно наслушался об этих драгоценностях, мистер Пфаутч. У меня их нет. Будьте же благоразумны. Я ведь бизнесмен и готов купить свою свободу в любой день при помощи чьих-нибудь денег. Это было бы замечательное помещение капитала, и вам это известно.

Пфаутч кивнул, словно услышал ответ, который надеялся получить.

– Хорошо, Рэгедейл, – произнес он, вставая, – Ваша жена гарантирует мой гонорар. Думаю, что вам досталось больше, чем вы того служили, и, кроме того, в этом деле интересные моменты в чисто юридическом аспекте. Я возьмусь за него. Взвалю на себя эту ношу.

– Благодарю вас, мистер Пфаутч. С задумчивым выражением на лице адвокат вызвал охранника.

В тот же вечер Пфаутч пригласил секретаршу компании Рэгсдейла поужинать в прелестном итальянском ресторанчике в «Гринвич Виллидж». Пока они ели и беседовали, у адвоката сложилось довольно полное и весьма занимательное впечатление о методах Рэгсдейла в бизнесе и в управлении офисом. Чтобы окончательно убедиться в правильности своих догадок, Пфаутч подверг миссис Ходжес некоторому подобию перекрестного, допроса.

– Как вы упоминали, миссис Ходжес, ведение дел в фирме было не совсем обычным, ибо, по вашему мнению, мистеру Рэгсдейлу никогда не была нужна доверенная секретарша?