Охваченный яростью, Майкл безжалостно погнал своего коня Самсона к Блессинг-Парку. Он уехал с самого утра после свадь­бы потому, что метался на постели всю ночь напролет, думая о поразительно красивой женщине, которая плакала в соседней комнате, Он не мог забыть вкус ее губ и тепло ее тела, когда держал ее в объятиях, и это его тревожило. Только зря он уехал. Этому дьяволенку нельзя доверять. Восстановив за две недели свое душевное равновесие, что оказалось, не так-то просто, он был готов встретиться с ней снова лицом к лицу и выслушать все упреки, которые она на него обрушит, оскорбленная тем, что он ее покинул. Теперь они поменялись местами. Теперь он собирал­ся строго отчитать ее за то, что она проводит время в таверне, как простая деревенская девка, да еще играет в дартс.

Галопом, промчавшись по длинной подъездной аллее, он с облегчением увидел, что всего несколько окон освещены. Если почти все слуги уже легли спать, он сможет удавить ее без по­мех. Майкл соскочил с коня, вошел в дом и, не произнеся ни слова, распахнул дверь в зеленую гостиную.

В комнате сидел Себастьян, обхватив голову руками.

– Где она? – с ходу спросил Майкл. Себастьян поднял голову и поморщился.

– Добрый вечер, милорд. Я так рад, что вы вернулись…

– Где она, Себастьян?

– У себя в гостиной, милорд.

Майкл наградил секретаря таким взглядом, что тот вздрогнул.

– Я просил не выпускать ее из Блессинг – Парка до моего возвращения, надеюсь, вы объясните, почему она ездила в Пемберхет вместе с Хавершемами?

Себастьян сник.

– Клянусь памятью моей матери, я делал все, чтобы выполнить ваше указание, – с отчаянием в голосе ответил тот.

Майкл удивленно взглянул на своего обычно отличающе­гося хладнокровием секретаря.

Себастьян поднял полные тоски глаза.

– Видите ли, милорд, теленок наконец-то сегодня появился на свет, и Хавершемы, естественно, заразившись ее энтузиаз­мом по поводу предстоящего отела, пристально наблюдали за процессом. Не поставив меня в известность, маркиза нынче утром послала записку леди Хавершем, в которой писала, что если та действительно желает принимать отел – в чем, кстати, леди Дарфилд, похоже, имеет большой опыт, то пусть приез­жает немедленно. Ну, леди Хавершем действительно приехала, и они вдвоем приняли у старой коровы отел. Теленок оказался совершенно здоровым, и теперь они, само собой, празднуют это событие, – слабым голосом закончил Себастьян.

– Само собой, – прорычал Майкл. – Если я не ослышал­ся, сэр, мне придется серьезно подумать о том, чтобы на сле­дующей неделе отослать вас на «Красавицу» в качестве палубного матроса.

Себастьян застонал.

– Я делал все, что в моих силах, милорд, но она… она иногда бывает такой своевольной! Все дело в том, что ей до­ставляют удовольствие простые радости жизни. И очень труд­но противостоять…

– Не говоря уже о том, что она маркиза и должна вести себя соответствующим образом, полагаю, от вашего внимания не ускользнул и тот факт, что она совсем еще молодая. И вы хотите меня уверить, что у вас не хватило сил помешать ей принимать отел у коровы и играть в дартс? – с сарказмом спросил Майкл.

– И заменить колесо у фургона, – упавшим голосом про­бормотал Себастьян.

Майкл стиснул зубы, пытаясь сдержаться. Себастьян был явно расстроен. Себастьян, который уже целую вечность жи­вет рядом и который всегда чертовски невозмутим, заявляет, что не смог справиться с хрупкой молодой женщи­ной! Майкл вздохнул, «ему стало жаль Себастьяна. – Я хочу видеть маркизу сразу же после завтрака. А теперь прошу меня извинить, я пойду приму ванну и лягу спать, – заявил он и вышел из комнаты.