— Но и на наших плотинах откосы красивые, плавные, — уверенно заявила Ольга Степановна.

— Возможно. Не спорю, — миролюбиво согласился Кальпиш и в его острых карих глазах мелькнула какая-то важная мысль. — Вот вы сказали, что ваши плотины простояли десять лет. Ну, и что? А была ли на них за это время расчетная волна, которая может появиться лишь раз в 20–50 лет? Нет? Не была? Вот то-то и оно!

Ермолай Амосович о чем-то задумался, а когда заговорил снова, в его голосе послышались сожаление и едкая ирония.

— А теперь скажите-ка вот что, — начал он тихо и вкрадчиво. — Как же вы собираетесь намывать плотину из грунта, где порядочного материала-то — песка — всего десять процентов, а все остальное — барханная пыль и тридцать процентов глины? Да ведь и глина уйдет обратно, в карьер. Следовательно, плотина станет намного дороже. Это бы еще ничего! Но наберет ли она необходимую прочность, если мелкие, пылеватые пески при наличии воды становятся плывунами? Как же вы сформируете тело плотины из таких ненадежных грунтов?

Главный мелиоратор склонил над столом голову и, не глядя на собеседницу, сказал!

— Мне очень жаль, Ольга Степановна, если мой доводы вас не убедили. Я, конечно, знаю, что у вас не Ассуан. Высота напора воды всего каких-нибудь пятнадцать метров. Но потеря даже такого напора может привести к катастрофе и лишить западную часть Туркмении воды.

Короче говоря, Кальниш отверг это решение и завизировать проект отказался.

Бледная, с растерянным лицом, Ольга Степановна вышла из кабинета главного мелиоратора и постояла несколько минут в коридоре, чтобы немного успокоиться.

«Куда же теперь? — думала она. — Неужели никто так и не поймет ее правоты?»

После этого ее принял начальник управления орошаемого земледелия Алатырцев. Разговор длился не больше тридцати минут. Выслушав доклад Лавроненко, он завизировал проект водохранилища. Без задержки подписал его и заместитель министра водного хозяйства.

Но радоваться было рано.

По своему рангу эксперты Госстроя СССР считаются выше специалистов Минводхоза и наделены правом в любое время потребовать от него уже утвержденный проект на повторную, так называемую выборочную проверку.

Ермолай Амосович, узнав, что проект Копетдагского водохранилища утвержден без его визы, был страшно разгневан: «Значит, мне уже не доверяют, — думал он с горечью и возмущением. — Выходит, я как опытный и принципиальный эксперт уже не нужен. Но я не потерплю этого! Я ещё в силах постоять за себя и свой авторитет».

И Кальниш решил действовать. В письменном заявлении он обратил внимание на «несуразную» конструкцию Копетдагской плотины специалистов Главного управления экспертизы Госстроя СССР. И это Управление, пользуясь своим правом, потребовало от Министерства водного хозяйства СССР прислать проект Копетдагского водохранилища на повторную экспертизу выборочного контроля.

Ольга Степановна и Майя Васильевна опять вылетели в столицу. Все повторилось сначала. Опять волнения и бесконечные хождения по кабинетам и коридорам разных ведомств. Опять неумолимые эксперты не дают согласия на то, чтобы плотина имела земляной откос, а ее намыв они по-прежнему считают «на пределе возможного». Что это такое? А вот что. Намывать, мол, плотину вы можете. Пожалуйста, намывайте. Но помните: если что-нибудь с нею случится, ответите вы, проектировщики. Поскольку мы вас предупредили: намыв на пределе возможного. Почему же вы не вняли этому?

Усталые и раздраженные, Лавроненко и Казимова возвратились в гостиницу. Часа полтора-два они молчали Потом, когда «пришли в себя», между ними снова начался разговор, очень похожий на тот, что был вчера или позавчера.

— Но как же все-таки убедить нам москвичей, что мы правы? — первой заговорила Ольга Степановна.

— Ты все еще надеешься их убедить? — с легкой усмешкой произнесла Майя Васильевна. — Лично я такой возможности не вижу.

— А я вижу! — сказала Лавроненко решительно.