Непростая история - Константин Лапин (1961)

— Если помните, я не раз ставил вам в пример Зинаиду Савельевну, которая... гм!.. в общем сами все о ней знаете, — не закончил он из деликатности. — Должен сознаться: я кривил душой. Причем делал это вполне сознательно, так сказать, в воспитательных целях. На самом деле я не очень дорожил ею, как работником. Зинаида Савельевна болтала по телефону в рабочее время, курила тайком в архиве — в архиве, где столько ценных бумаг. Оставлю в стороне ее моральный облик. — Он взглянул на Леру из-под насупленных бровок, как видно, раздумывая: развивать ли столь щекотливую тему? — Разговор, понятно, не для девушки... С другой стороны, вы — взрослый, политически зрелый человек. Скажу прямо: хотя Зинаида Савельевна и ушла в декретный отпуск, факт ее брака официально не зарегистрирован. — Он широко развел свои сухие ручки. — Комментарии, как говорится, излишни... К чему я все это говорю вам, Валерия Павловна? А к тому, что, когда передо мною встала дилемма — вы или она? — я, не колеблясь, принял вашу сторону. И, скажу, не хвалясь, выиграл настоящий бой за вас в отделе кадров.

Лере стало не по себе. Значит, ее случайное появление в архиве лишит работы кормящую мать? Нет, этого она не может допустить. Но едва девушка раскрыла рот для возражений, Егор Никитич предостерегающе поднял руку.

— Знаю, заранее знаю, что вы хотите сказать. Вам жалко эту несчастную женщину и мать, не так ли?.. Это делает вам честь, Валерия Павловна. Но кто вам сказал, что ее уволят? Я первый не допущу этого! Зинаида Савельевна получит работу...

Без стука распахнулась дверь, в кабинет заглянула низенькая веселая толстуха со свалявшимися кудряшками на голове.

— Егор Никитич, можно?

— Вы, кажется, видите, Зинаида Савельевна: я занят.

— А я только на минутку... Распишитесь вот здесь! — Она протянула Егору Никитичу какую-то бумажку и подмигнула Лере. — Моя спасительница? Приветствую!

Лера вышла, чтобы не мешать последнему объяснению начальника со своей бывшей сотрудницей. У Марии Михайловны, поднявшейся к ней навстречу, было трагическое лицо.

— Это такой удар для Зины, такой удар...

Старший архивариус не успела договорить: из кабинета вылетела Зина, размахивая бумажкой.

— Ой, девки, какая я счастливая! — она бросилась на грудь к Марии Михайловне, чмокнула в щеку Леру. — Если бы не вы, девушка, меня бы во веки веков не выпустили из этого омута. Подумать только, два года моей молодой, быстротекущей жизни прошли за этим уродом! — Нога в босоножке пнула стол, за которым теперь сидела Лера. — Попасть в секретариат — это ж пылкая мечта моей юности! — Она перешла на шепот. — Не то что наш Егор Занудыч, который проел мне все печенки своими моралями.

В восторге она закружилась по комнате, короткое платье раздувалось, открывая крепкие полные икры. Перед дверью кабинета Зина послала воздушный поцелуй невидимому начальнику, а затем, повернувшись спиной к двери, сделала другой, менее пристойный жест.

Нет, она решительно не походила на несчастную жертву!

Через несколько дней после появления Зины Егор Никитич сказал Лере, что должен поговорить с ней после работы «о чем-то важном». Она так растерялась, что не успела придумать предлога для отказа. И вот он, предусмотрительно дождавшись Леру на углу, вышагивает рядом, подлаживая к ее шагам свою стремительную походку. Серая шляпа едва не касается плеча девушки, при каждом шаге хрустит прорезиненный плащ. И все время он что-то говорит, говорит...

Он говорил о том, как доволен ею «по линии работы» и как его восхищает высокий моральный уровень Валерии Павловны. Он припомнил нахала-референта и какого-то престарелого комплиментщика из отдела капитального строительства, которого она поставила на место (Лера никак не могла вспомнить, кого он имеет в виду), восхитился тем, как ловко она на прошлой неделе вот на этом самом углу — Егор Никитич замедлил шаг у поворота — дала отпор некоему стиляжке.