Непростая история - Константин Лапин (1961)

Малый круг вел тихими, кривыми переулками Арбата, с их старинными особняками и новыми зданиями, вдоль палисадов, где играла детвора и сидели с газетой в руках или вязаньем пожилые люди. Каждый дом, каждый камень и дерево были знакомы здесь Кириллу. Вот чугунная ограда детского диспансера выгнулась в одном месте дугой, повторяя форму ствола старого тополя, наклонившегося в переулок. Вот пожарное депо, выстроенное в дни, когда с безоблачного московского неба сыпались в переулки фашистские зажигалки и фугаски.

Кирилл шел не спеша, слушая радиомузыку, доносившуюся из открытых окон квартир, и, хотя он прекрасно знал, куда выйдет, снежно-белые, сходящиеся в высокой синеве грани высотного дома на Смоленской всякий раз заново поражали его. Серебряная башня здания тепло освещалась лучами заходящего солнца, точно просвечивалась насквозь, в то время как окружающие арбатские дворики уже тонули в наступающих сумерках.

Широкое Садовое кольцо, по которому безостановочным потоком, в несколько рядов, ехали машины, выводило к улице Горького — шумной, полнолюдной, яркой от света неоновых реклам. И так разителен был контраст между почти патриархальной тишиной родных переулков и бурлящей через край жизнью центральных магистралей, что домой Кирилл возвращался возбужденный, подстегнутый, освежившийся.

Но почему знакомый Малый круг то и дело вытягивался эллипсом, достигнув в месте наибольшего удаления от своего центра Октябрьского вокзала? Не в Подрезково же собрался Кирилл!.. Там ему нечего делать...

На улице Горького он поймал себя на том, что высматривает среди прохожих Леру. Что за наваждение, она ж далеко отсюда!.. И все же Кирилл не удержался, чтобы не заглянуть в лицо девушки, чем-то напомнившей ему Леру. Разумеется, не она.

А однажды ноги сами привели его к дому Юльки: он запомнил ее адрес с того дня, когда с Гришей провожал девушку с вокзала. Кирилл пришел в «клубный день»; возбужденная, хлопочущая хозяйка обрадовалась новому гостю, хотя и не могла уделить ему особого внимания — нужно было варить кофе для компании. Улучив момент, он спросил, нет ли писем от Леры.

— Каких писем? Ах, уже больше недели прошло?! Не бойтесь, бык ее не забодал. И разлюбить она вас не успела. Сколько я знаю Лерку — она никого еще никогда не любила так, как вас, чудак вы человек.

Кирилл готов был расцеловать ее за эти слова. Наблюдая за шумной, подвыпившей компанией, он не мог представить себе, что здесь бывала его Лера. Этой стороны ее жизни он, оказывается, совсем не знал.

* * *

Производя хронометраж кладки перегородок шестого этажа, Кирилл заметил облачко алебастровой пыли, пробившееся откуда-то сверху. Почему распыляется материал? Там же бункер.

На седьмом этаже подсобница, стоя на лестнице, выгребала из бункера лопатой алебастр и кидала его в носилки на полу. Лицо ее было повязано платком так, что виднелись одни глаза.

— Почему лопатой пользуетесь? — Кирилл с трудом сдерживал досаду, видя, что герметически закрывающийся бункер, стоивший немалых денег, используется как простой ящик.

Женщина отвела платок ото рта.

— Заела ваша техника! Приказано вручную выбирать.

Кирилл потрогал дроссельную заслонку бункера — она не открывалась. Он с силой подергал ее — тот же результат. Женщина насмешливо смотрела на него, потом взялась за лопату.

— Отойди, начальничек, запылю!..

Осмотрев бункер, он понял, в чем дело. После прошедших дождей заслонка, которую своевременно не смазали тавотом, заржавела. Погнутый край ее и следы кирпича на ручке показывали, что бункер пытались открыть самым примитивным способом.

Он сбросил куртку и, подняв с пола железный прут, попробовал поддеть им заслонку. Ручка снова действовала, но когда Кирилл попытался закрыть ее, он защемил три пальца: из-под почерневших ногтей выступила кровь.

— Руку повредили? — участливо спросила подсобница, спускаясь со стремянки. — Давайте перевяжу.