В память о тебе - Дафна Калотай (2011)

Для переводчика важны сами стихотворения поэта. Их вполне хватало, чтобы поддерживать неослабевающий интерес Григория к творчеству Виктора Ельсина. Даже в них, читая между строк, можно было найти ответы на некоторые из тревожащих его вопросов. Со стороны все эти потуги выглядели довольно смешно. Григорий Солодин отдавал себе отчет в том, что его считают заслуживающим жалости, мелким и не особенно эрудированным кабинетным ученым, который занимается совершенно бесполезной работой.

Нажать на кнопку интеркома было для юного Григория не легче, чем взорвать бомбу…

Он зажмурился. Если бы он знал правду! Нельзя стать самодостаточной личностью, не зная историю собственного рождения.

Григорий вздохнул.

Кулон отправлен в лабораторию.

— Надо удостовериться, что это не коралл или… имитация, — при личной встрече сказала ему молодая женщина из «Беллера».

Григорий находил ее деловитую манеру вести переговоры очень приятной и умиротворяющей.

— Это лишь для проформы, — заверила она. — Такая оправа очень редко встречается. Мы почти уверены, что это настоящий янтарь, но Ленора любит время от времени заявлять, что два десятилетия в этом бизнесе научили ее сомневаться даже в самых уважаемых коллекционерах. В любой коллекции может завестись черная овца.

— Черная овца? — с тревогой в голосе переспросил мужчина.

— Ну… фальшивка, подделка… Любой человек может стать жертвой обмана.

Обмана! Григорий подумал о том, что это вполне возможно. Столько лет самообмана!

— Особое беспокойство вызывают янтарные украшения, созданные относительно недавно, — продолжала объяснять женщина. — Викторианцы любили дарить на память ювелирные украшения. Янтарь с застывшими в нем насекомыми считался особым шиком. Спрос был просто огромен, поэтому неудивительно, что вскоре стали появляться подделки. Ваш янтарь не вызывает никаких подозрений, просто мы хотим указать в каталоге, что он прошел экспертизу. Если повезет, в лаборатории даже определят место его добычи. Прибалтийский янтарь отличается особым химическим составом.

Наверное, впервые за всю жизнь Григорий взглянул на кулон как на творение не столько рук человеческих, сколько природы. Творение это имеет свою историю, далекую от людских чаяний и забот. Раньше мужчина относился к нему исключительно как к подсказке, способной помочь найти ответ на терзающий его вопрос.

Григорий и раньше втайне стыдился своего фетишизма. И дело было не только в том, что кулон — женское украшение. Просто слишком большие надежды он возлагал на этот предмет. Слишком шаткими были все его предположения. Лишь Кристина знала правду.

Сидя рядом с любимой на полу комнаты, которую много лет назад он снимал в большом обветшалом доме, примостившемся на набережной Кембриджа, Григорий открыл Кристине все, что собирал по крупицам долгие годы, и показал то, что считал «доказательством». Она осторожно прикоснулась к янтарю и погладила его, словно он был живым существом.

— Какое странное и завораживающее чувство он вызывает! — держа кулон на ладони, сказала Кристина. — Можно мне его надеть?

Почему он так удивился? Или возможность того, что кулон можно использовать по назначению, никогда раньше не приходило ему в голову?

— Конечно, — испытывая неловкость, ответил Григорий.

Кристина, казалось, не заметила его нерешительности и, нагнувшись, отвела волосы в сторону. Григорий долго возился с застежкой, но наконец справился. Его руки гладили ее шею, нос улавливал аромат розового мыла, которое Кристина покупала в Чайна-тауне.

— Готово, — сказал он.

Девушка повернулась, и он сразу увидел, что кулон ей не идет. Кристина и сама это поняла.

— Я ношу только серебряные украшения, — стоя перед высоким, прикрепленным к двери зеркалом, сказала она. — Золото не подходит к цвету моих волос. Янтарь, вижу, тоже.