Елена - Александр Дюма-сын (1995)

Нишетта никак не ожидала таких последствий от своего посещения. Пришла она, веселая и беспечная, узнать, может ли Эдмон надеяться быть любимым, и вот возвращается домой, взволнованная, опечаленная тяжелым открытием. Эдмон болен, жизнь его в опасности! Что же она скажет ему, когда он придет в два часа узнать, в каком положении его дело?

Болезни, опасения, горе были почти незнакомы гризетке: бедная совсем растерялась. Все ей представлялось в черном цвете, во всем видела она дурные приметы. Новость положения смутила ее совершенно, и она решилась не делать ни шагу, не говорить ни слова, пока не расскажет всего Густаву и не посоветуется с ним.

Под влиянием недавнего своего свидания с Еленой она тотчас же по приходе домой написала Домону:

«Как только получишь это письмо, тотчас же приходи, милый Густав: бедный друг наш Эдмон крепко нуждается в нашей привязанности. Помнишь, как часто я видела тебя задумчивым и что ты отвечал мне на мои вопросы, что с тобою? Ты всегда говорил мне, что опасаешься за его здоровье, что он кашляет, что отец его умер тридцати лет и что с каждым годом ты все сильнее беспокоишься за Эдмона. Знай же, друг мой, что предчувствия не обманули тебя. Эдмон болен тою же болезнью, что и отец его: я узнала это от Елены Дево, а ей сказал отец ее, доктор. Нужно нам подумать, как бы спасти его, если это еще возможно. Как мне это Елена сказала, я все еще не могу прийти в себя; сердце ноет, дышу с трудом и вот теперь пишу тебе, а сама плачу. Эдмон будет у меня в два часа; приходи, научи меня, что делать. Боюсь — не придешь ты — не сумею перед ним скрыть своего беспокойства.

Знал бы ты, что за ангельская душа эта Елена! Вообрази, она уже любит его: я уверена, он этим обязан своей болезни. Вот тебе что вышло из моего желания сделать ему добро; знала бы, так уж лучше не ходила бы. Ты бы сходил сам к г-ну Дево; скажи, пусть возьмет что хочет, только вылечит бедняжку. Он еще на ногах, ничего не знает: как же нам не спасти его? Мною располагай совершенно: для твоего друга я готова на все.

Нишетта».

Нишетта запечатала письмо, надписала адрес Густава и спустилась к привратнице.

— Отошлите тотчас же это письмо по адресу, — сказала она, — да скажите, что нужен ответ.

Между тем Эдмон, вместо того чтобы воротиться домой к матери, которая, как известно читателю, легла поздно и должна была еще спать, пошел без цели, куда глаза глядят, весь преданный любви и надеждам.

Пространствовав довольно долго по улицам, он почти бессознательно отправился к Густаву; хотелось ему показать другу письмо, поделиться с ним своим счастьем.

Густава не было дома; лакей его, привыкший смотреть на Эдмона как на друга своего господина, просил его остаться и подождать, уверяя, что Домон скоро будет.

Эдмону нечего было делать; он согласился и, бросившись на диван, погрузился в свои мечтания.

Не провел он и получаса в таком положении, как явился посланный от Нишетты.

— Г-на Домона дома нет, — говорил слуга, — оставьте письмо.

— Нельзя, — отвечал посланный, — велено ждать ответа.

— Так подождите, пока придет.

Посланный сел и решился ждать терпеливо.

Терпения у него хватило, впрочем, не более как на четверть часа. По прошествии этого времени он встал и принялся шагать по комнате.

— Везде так ждать, — говорил он с сердцем, — так и дома не окажешься, не много в день-то находишь!

— Что же мне-то делать, друг ты мой любезный? — отвечал слуга. — Г-на Домона нету дома, а на нет и суда нет.

Посланный решился подождать еще несколько минут, после чего опять принялся бормотать:

— Не велено приходить без ответа! Вот!

— Давай сюда письмо! — сказал слуга, в свою очередь выйдя из терпения.

— Так-то вот лучше! Я ведь знал, что господин твой дома, — отвечал посланный, отдавая письмо.

Лакей вместо ответа пожал плечами и с письмом в руке пошел в комнату, где сидел Эдмон.