Любовь не по сценарию - Тина Ребер (2014)

Этого я уже не вынесла. Схватившись за край дивана здоровой рукой, я передвинулась к краю, чтобы встать, и вскрикнула от пронзившей тело боли.

– Не вставай, – упрекнула меня Эллен.

– Нет, мне надо встать, – выдавила я сквозь зубы.

Она хотела меня обнять, но на моем теле не было живого места. Кое-как подтянув под себя ноги, я медленно выпрямилась. Эллен все протягивала мне телефон. Я взяла трубку:

– Знаешь, когда я валялась на улице, то страшно обрадовалась, когда меня пристегнули к носилкам и сунули в машину. Потому что папарацци больше не могли снимать, как я лежу в луже крови. А когда фельдшер стал срезать с меня одежду, мне показалось, что меня насилуют. Я думала, это худшая минута в моей жизни. Потом врач сообщил, что во мне погиб ребенок, и я думала, что это – худшая минута. А теперь ты объяснил, что все это было не зря и мне следует жить во лжи и боли, лишь бы люди ходили на твои фильмы. Спасибо тебе. – Я закрыла телефон, вернула его Эллен и заперлась в спальне.

Через несколько часов Эллен постучалась ко мне:

– Тарин, милая, ты не проголодалась?

– Нет, спасибо.

Я промочила слезами целую пачку салфеток. Эллен за это время пять раз разговаривала с Райаном. Телефон у нее звонил каждые двадцать минут.

– Выходи, моя милая, надо поесть. Ты весь день голодная.

Мне было все равно; есть не хотелось, и я не стала ее слушать. Минут через десять в дверь снова постучали, на сей раз громче.

– Тарин, это Мэри. Открывай.

Приходилось отдать должное маме Райана – она была находчива.

– Я в порядке, Мэри. Дайте мне побыть одной.

Мне ни с кем не хотелось разговаривать – лишь упиваться горем.

– Привет, Пит, это Мэри. Приезжай к Тарин, надо выломать дверь ее спальни. Она заперлась. Захвати дрель, высверлим защелку. Что? Ногой вышибить?

Когда я открыла дверь, Мэри улыбалась. Звонок Питу она разыграла.

– Но так и будет, если опять запрешься, – пригрозила она.

Я услышала, как Эллен говорит по телефону – очевидно, с Райаном. Когда я вышла, она выскочила в гостиную. Она докладывала Райану о каждом моем шаге. Он позвонил ей несколько раз за вечер, но я отказывалась с ним разговаривать. Мою обиду не могли смягчить никакие извинения.

На следующее утро меня засыпали цветами. Три дюжины роз на длинных стеблях с запиской: «Я люблю тебя – прости». Я оставила их вянуть в коробке. Как будто розы могут что-то исправить! Может, вернут мне свежесть лица? Ах да! Счастливый Валентинов день! Не будь здесь его матери, розы отправились бы на помойку, но Эллен нашла хрустальную вазу и несколько минут возилась с цветами.

– Знаешь, ему тоже тяжело, – заявила она, поставив букет мне на стол. – Он страдает вместе с тобой.

Понятно, она пыталась представить мне точку зрения сына, отвлечь от себя, но я так озлилась, что думала только о своих несчастьях. Райан не слишком старался защитить мою репутацию, – значит, только и оставалось, что полагаться на себя.

Эллен попрыскала на тряпку полиролем и стала протирать пыль. Улыбнулась, что-то припомнив:

– Помнишь, Райан звонил отсюда отцу и говорил, что ты приглашаешь его на рыбалку? – Она повернулась ко мне.

– Да.

Я прекрасно помнила.

– Он перезвонил мне в тот же вечер, вернувшись в отель, – улыбнулась она. – Такой счастливый! Сказал: «Мама, я встретил женщину, на которой хочу жениться». Я, конечно, радовалась за него, но как мать и встревожилась. Он знал тебя всего несколько недель, но с самого начала был уверен. Тарин, ты знаешь, что он любит тебя больше всего на свете?

Она все-таки усовестила меня. Я напоминала себе о предательстве Райана, чтобы оправдать свою позицию, но ее речь подорвала мою уверенность. Я уже чувствовала, что стыдно мне на него злиться.

– Вчера он сказал, что считает себя в ответе за несчастье. Как-никак тебя терроризировала его фанатка, да и ехала ты к нему, потому что он не мог быть рядом.