Легкомысленные - С. Стивенс (2014)

Денни позвонил через два дня прямо перед нашим с сестрой отлетом домой на Рождество. У родителей уже были приготовлены билеты для нас с Денни, и тот, что предназначался ему, переписали на Анну. Они были глубоко расстроены, когда я сказала им, что у нас с Денни ничего не вышло. Еще они два часа мариновали меня, допытываясь, когда я вернусь в Университет Огайо.

Денни рассказал мне о своей новой работе и скорой встрече с семьей. Он был искренне счастлив, и я заразилась его хорошим настроением. Конечно, голос Денни все-таки дрогнул, когда он пожелал мне веселого Рождества, за чем немедленно последовало «Я люблю тебя». Похоже, это вырвалось у него бездумно, и между нами воцарилось молчание, пока я соображала, чем ответить. В итоге я заявила, что тоже люблю его. Так оно и было. Между нами навсегда сохранится толика любви.

На следующий день мы с сестрой запасались смелостью перед свиданием с родителями. Анна искусно закрасила мне чуть желтевший синяк и поклялась не рассказывать о случившемся маме и папе – иначе те ни за что не позволят мне вернуться в Сиэтл.

Перед выходом из спальни я в сотый раз перерыла комод в поисках цепочки, подаренной Келланом. Я хотела носить ее ежедневно – иметь при себе его малую часть, раз уж давно не видела его самого, но я так и не могла найти ее с того самого вечера, когда он вручил мне подарок. Какая-то часть меня боялась, что цепочка потерялась или была украдена в неразберихе. Другая – того, что Келлан вздумал ее забрать. Этот сценарий был едва ли не худшим, как если бы он забрал свое сердце.

Найти цепочку никак не удавалось, и мне предстояло покинуть город без символического воплощения Келлана, – это глубоко меня ранило.

Вернувшись к своей семье, я почувствовала себя странно. Атмосфера была сердечной и гостеприимной, меня затопили детские воспоминания, но это место больше не представлялось мне домом. Казалось, что я приехала к закадычным друзьям или к тетушке. Уютно, знакомо, но мне не хотелось здесь оставаться и окунаться в эти чувства. Я хотела домой, к себе домой.

Мы задержались на пару дней после праздников, а затем вместе с сестрой, испытывавшей зуд еще больший, слезно простились с родителями в аэропорту. Мама совсем раскисла, провожая сразу двух дочерей, и я на миг устыдилась того, что мое сердце пребывало так далеко отсюда. Я убеждала себя, что безнадежно влюбилась в новый город… Но крошечная часть моего мозга, которую я усиленно игнорировала, знала, что это не так. Место – это всего лишь место, и вовсе не город заставлял мое сердце бешено биться, а дыхание учащаться. Не город привел меня к отрешенности и рыданиям в ночной тишине.

После остервенелого наверстывания упущенного в университете и тоскливого наблюдения за тем, как сестра собирается на специальный концерт «Чудил» по случаю Нового года, из-за чего все во мне переворачивалось, я сосредоточилась на второй по важности вещи – работе. В итоге Новый год начался для меня с получения должности официантки в популярной закусочной на Пайонир-сквер, где работала Рейчел, соседка Дженни по квартире. Местечко славилось, насколько я понимаю, ночными завтраками и привлекало массу студентов. В первый вечер мне пришлось жарко, но Рейчел легко и живо ввела меня в курс дела.

Она была любопытной метиской: наполовину азиатка, наполовину латиноамериканка кофейного цвета с кожей оттенка латте и волосами цвета мокко. Милая, как Дженни, но тихая, как я. Она не спросила о моей травме и, хотя не могла не знать о нашем жутком любовном треугольнике (как-никак она была соседкой Дженни), ни разу не заговорила о моих романтических похождениях. Ее молчание успокаивало.

Я без большого труда погрузилась в новую работу. Управляющие были замечательными, повара – развеселыми, чаевые – приличными, прочие официантки – доброжелательными, а завсегдатаи – терпеливыми. В скором времени мне стало довольно уютно в моем новом доме.