Его волшебное прикосновение - Стелла Камерон (1995)

— Мы ведь договорились, Селина, что относительно этого дела я сам буду принимать решение. — Он проводил ее до двери. — Нам надо больше времени. Я тебе дам знать, когда приду к заключению, что настал подходящий момент.

В холле у выхода из дома они остановились, и Селина почувствовала крепкое пожатие руки Джеймса.

— Благодарю вас, Лиам, — произнес Дейвид. — Так вы не забудете?

— Я не забуду. — Девушка поклонилась. — Не забуду никогда.

Тут Селина ощутила, что у нее сердце замерло в груди: ее друг детства, которому раньше было некогда заниматься сердечными делами, осторожно погладил Лиам по голове и поднес к губам прядь ее волос. На миг Дейвид закрыл глаза и позволил локону возвратиться на щеку Лиам. Джеймс едва слышно что-то пробормотал.

— Что ты сказал, Джеймс?

— Я сказал: «Три тысячи чертей», — прошептал он. В его голосе звучало бешенство.

Глава семнадцатая

— Знаешь, Летти, я думаю, нам лучше вернуться домой.

— Не выдумывай, Селина! На тебя смотрят! Если ты ускользнешь отсюда, разговоров не оберешься!

В холле особняка Кастербриджей царила ужасная давка и сумятица — на прием явился весь лондонский свет. Девушка боялась, что вот-вот упадет в обморок от жары. Впрочем, не только — она была совершенно потрясена роскошью и великолепием всего, что ее окружало.

На возвышении, покрытом дорогим бархатом, располагался струнный квартет. Музыканты прилежно склонились над инструментами, но музыки почти не было слышно, только изредка сквозь шум прорывались отдельные музыкальные пассажи.

Под напором вновь прибывших гостей толпа понесла Селину и Летти в сторону главной лестницы, что вела наверх.

— Прочь сомнения, Селина, все равно теперь нам отсюда не выбраться, — сказала Летти, хмуря брови.

Селине очень нравилось, как сегодня вечером выглядела ее компаньонка. Платье из красно-коричневой ткани служило прекрасным дополнением к ее темным волосам и черным глазам. По покрою оно было слишком строгим для Селины; его приобрели почти даром у подруги леди Изабел, которая с радостью с ним рассталась за символическую цену (она его ни разу не надела, поскольку цвет был ей не к лицу). На Летти новый наряд смотрелся чудесно.

Сама Селина была в очаровательном розовом атласном платье, ранее тоже принадлежавшем леди Изабел. Только теперь оно было отделано фестонами из бельгийских кружев и украшено кружевным же гофрированным воротником, все это Селина сумела подобрать в тон.

Они вступили на нижние ступени парадной лестницы. Селина проследила взглядом, как она поднималась вверх, затем разветвлялась надвое, чтобы выйти на круговую галерею второго этажа.

— Как величественно!

— Да, действительно, — согласилась Летти. — Зеленые стены и белая лепнина великолепны. Какой тонкий вкус!

Селина схватила Летти за руку, сжала ее.

— Столько гостей, а мы не знаем здесь ни души! Во всяком случае я пока не вижу ни одного знакомого лица.

— Значит, надо просто хорошо повеселиться, — промолвила Летти, глаза которой так и сияли. — Будет о чем поговорить, когда возвратимся в Дорсет.

— Мисс Фишер? — Низкий мужской голос очень ясно произнес имя Летти, и обе женщины обернулись, чтобы узнать, кто же следует за ними по лестнице. Заметить мистера Вон Теля было несложно даже в густой толпе: на приеме его необычный костюм почему-то казался одновременно и уместным, и совершенно вызывающим.

Летти улыбнулась, пытаясь подать ему руку, которую, однако, тут же оттолкнул какой-то шумливый шалопай, бывший уже сильно навеселе. Заливаясь грубым смехом, он тащил вверх по ступеням женщину средних лет в ярко-красном платье с бисером. Вон Теля на какое-то время поглотила толпа. Но вскоре случилось чудо: перед Селиной и Летти открылось свободное пространство и они услышали голос Вон Теля:

— Пожалуйста, ступайте наверх, мисс Годвин и мисс Фишер!