Ключи счастья. Том 2 - Анастасия Вербицкая (1993)

— Ах, я знаю, что это я убила тебя…

— Сядь, дитя мое, рядом. Сними манто.

— Нет, нет, дай мне стоять перед тобою вот так! Мне легче так… каяться… и пла… кать…

— Вот видишь, как ты сама разбита. Почему ты не спишь по ночам?

— О Марк! Марк! Это была такая счастливая ночь! И слезы мои были так сладки. Мне так безумно хотелось обнять тебя, поклясться тебе…

— Не надо клятв. Она заламывает руки.

— Вот видишь, видишь, ты не хочешь мне верить…

Она падает лицом на одеяло.

— Моя ненаглядная Манечка, — печально говорит он, сажая ее рядом с собой. — Я растроган бесконечно. Твой порыв так прекрасен! Благодарю тебя за него.

Она отворачивается, не дает целовать свое заплаканное лицо.

— Ты ничему не веришь! — с отчаянием срывается у нее. — Если б ты верил, ты не благодарил бы. Ты ничего не можешь мне простить.

— Манечка, милая, я счастливейший человек. Я думал, что ты уже другая, что у тебя нет этих чудных порывов.

— Почему? Почему ты так думал? О, Марк! Обними меня с доверием. Забудь прошлое. Клянусь тебе, что никогда больше я не заставлю тебя страдать, Я буду беречь твое больное сердце. Оно мое сокровище. Я буду дрожать день и ночь над этим сокровищем.

— Успокойся, Маня. Выпей воды! Постой, я тебе дам капель. Отвернись.

— Не надо! Не надо! Не вставай. Держи меня вот так у своего сердца, и слушай, слушай…

— Да.

— И верь каждому моему слову…

— Да.

— Клянусь жизнью Ниночки, — торжественно и страстно звучит ее голос, и ужасом полны ее глаза, — клянусь самым священным мне в этом мире, что я буду тебе верной женой…

— Маня, не надо, молчи.

— …что я никогда не обману тебя, никогда не изменю тебе…

— Манечка, Боже мой!

— …и если даже я встречу и полюблю другого, — я с радостью…

Со стоном он зажимает поцелуем ее губы.

Но она отстраняется, бледная, трепещущая, и заканчивает с трагическим жестом и трагическим лицом:

— …я с радостью пожертвую тебе моим счастьем, и ты, Марк, никогда не узнаешь об этой жертве!

Он прижимает к себе рыдающую Маню. Как хорошо, что она не видит сейчас его скорбной усмешки!

— Что с тобой, Катя? Больна?

— Нет, Николенька. Голова болит немножко.

— Отчего ж ты не катаешься? Смотри, какое солнце! Уже весь снег стаял.

Катя заметно подавлена. Она похудела и пожелтела. Но не от тревоги за мужа, как думает Неладов. Она даже избегает оставаться с ним и охотно уступает свое место Лике и Федору Филипповичу, который ежедневно навещает больного.

Счастье Кати исчезло. И случилось это так просто.

На другой день после паденья Нелидова с лошади ей понадобились деньги. Не желая беспокоить больного, она взяла его ключи из ночного столика и отперла ящик письменного стола. Первое, что попалось ей на глаза, были тщательно подобранные рецензии из русских и иностранных газет о Marion. Нелидов аккуратно вырезал их и прятал здесь. По этим рецензиям год за годом можно было проследить всю карьеру Marion. А там, ниже, лежали три портрета ее, напечатанные в «Illustration». Теперь Катя вдруг вспомнила, что не могла доискаться нескольких номеров и сердилась на прислугу. Портреты были превосходные и даже передавали неуловимую, казалось бы, прелесть в лице этой босоножки.

Целый час просидела Катя у стола, ошеломленная.

Она жила теперь, как лунатик, машинально исполняя обязанности хозяйки дома. Ключи она незаметно положила на место.

Когда ей вторично понадобились деньги, она обратилась к мужу. Он тщательно выбрал ключ из связки, снял его с кольца и подал Кате.

— Бумажник в верхнем ящике, направо. Не ошибись!

— Но ведь у меня один ключ. Разве этот отпирает и другие ящики? — странным тоном спросила она.

Он смутился. Он выдал себя. Опустив темные ресницы и стиснув зубы, она вышла.

А он глядел ей вслед встревоженный и бледный.