Ключи счастья. Том 1 - Анастасия Вербицкая (1993)

Увлекаясь, он высчитывает, сколько выручит за посеянную кустовку и сколько уплатит долгу банку и кредиторам. А там во сколько лет очистит имение от долгов, напав на какую-нибудь гениальную мысль, — Ге-ни-альную! Зге! Чего захотели? Где они, эти гениальные мысли? Не в степи же у нас растут.

Красивая, наивная улыбка вдруг освещает надменное, озабоченное лицо Нелидова и меняет его до неузнаваемости.

— Найду… Найду… Вот увидите. Я в свою звезду верю.

— Нет уж! Чего там? На это иностранцем надо быть. «Они» вечно что-нибудь удумают и у нас из-под носа вырвут.

Лицо Нелидова опять темнеет. Он со школьной скамьи ненавидит все западное. Два года жизни в Англии усилили эту антипатию. Рабочие стачки, бои в парламентах, тысячные митинги, феминистские съезды, эта армия Спасения… О!.. Как все это ненавистно ему и чуждо!

Нет. Запад нам не указ. У России есть свой путь прогресса. Своя великая историческая миссия. И жалки и слепы те, кто думает, что молодой и езде дремлющий народ должен учиться жить у разлагающихся наций. Так думает он.

Он опять фантазирует вслух. Хороню бы устроить водяную мельницу. Здесь одни ветряки. Все остальное, как было в исторические времена.

Горленко угрюмо сопит и машет рукой. Так все и останется. Не пойдет хохол к ним на мельницу.

— А помещики?

Опять безнадежный жест.

Какие там помещики? У кого здесь земля? Все сдают в аренду либо хохлу, либо жиду.

— Штейнбаху? — спрашивает Нелидов вздрагивающим голосом. И сдвигает темные брови.

Водворяется долгое молчание. Закусив губы, ходит Нелидов по комнате. À Горленко, развалясь на старом диване и посасывая папироску, угрюмо сопит.

Он уезжает, сдержанно простившись со всеми. На Маню не глядит. Поверх ее головы смотрит. И поцелуй его, когда он подносит ее руку к губам, так небрежен, так пуст…

— Когда же опять к нам? — экспансивно спрашивает хозяйка. И слышит сухой ответ:

— Я очень тронут, Вера Филипповна. Постараюсь приехать…

— Что с ним? Почему он не остался ужинать? Вера Филипповна спрашивает шепотом, хотя гость далеко. У нее большие и виноватые глаза.

— Дочку благодари, — угрюмо говорит муж. — Ласково приняла гостя.

— Ну вот! Очень ему нужны девчонки и их мнения. Нет! Тут что-то не то. Странный он человек. Глядишь, такой милый… И вдруг точно стенкой отгородился. И не достать до него.

— Гордец, — бурчит ее муж.

— Есть в нем что-то… Не знаю… но… точно по льду ходишь всегда, когда с ним говоришь. Чему ты улыбаешься, Федя?

— Хорошо сказано, картинно! И метко схвачено. Я это люблю.

Вера Филипповна раздраженно машет рукой и ходит по комнате. В сущности, не упала она разве нынче с облаков? Всю эту зиму она мечтала о минуте, Когда Нелидов увидит Соню. Но что ж обманываться? Он глядел нынче на одну Маню. А Соня была дерзка До неприличия.

И ей с горечью вспоминается тот вечер зимою, Когда он взял в руки портрет Сони с ее стола. Он глядел на него так мягко и долго. И прошептал. «Какое славное лицо!» Точно подумал вслух А у нее сердце задрожало от радости.

Еще минута… Еще одно слово. И Вера Филипповна заплачет.

— Ну, что же, Николенька, ты мне ничего я скажешь о Соне? Ты видел ее наконец?

— Да, мама! Но… это не мой тип.

Анна Львовна разочарованно вздыхает.

Он подходит и обнимает ее за шею. «Не тужите», — как будто говорит его робкая ласка.

— Но ведь тебе нравится эта семья, Николенька?

— Да… Вера Филипповна очень женственна и радушна. Мне нравится стильный Федор Филиппыч. Горленко я уважаю. Это труженик. И не он виноват, что они разорились. Трудно идти одному против всех. Я люблю там бывать, мама. Я никогда не забуду их внимания к тебе, пока ты страдала. А я был так далеко…

Он наклоняется и тихонько целует седую голову — Эти услуги не забываются, мама! Они теперь могут рассчитывать на меня, когда горе постучится в их двери.