Все девочки взрослеют - Дженнифер Вайнер (2011)

Впервые за несколько недель мне представилось будущее без страха и вины. Я стану писать романы о Звездной девушке. Смогу работать, получать деньги и заниматься делом, и никто в мире об этом не узнает и не обратит внимания. Я схватила три кружки с остатками чая и отнесла на кухню, пока Лариса вздыхала мне в ухо.

— Мне надо кое-кому позвонить, — сказала она.

К следующему утру сделка состоялась. Лариса даже выбила из издателя королевские пятнадцать тысяч долларов за книгу и увеличила обычный шестинедельный срок до трех месяцев.

— Обещай только, что это не навсегда.

— Конечно нет! — воскликнула я. — Только пока все не уляжется.

— Обещай, — повторила она.

Я подчинилась, скрестив пальцы за спиной. Для себя я твердо решила, что никогда больше не опубликую роман под именем Кэнни Шапиро. Но совсем необязательно сообщать об этом Ларисе. Через несколько лет, а может, несколько месяцев она найдет других клиентов и заключит с ними выгодные сделки. Другие книги попадут в список бестселлеров. Отец не будет нам досаждать. Мир перестанет мной интересоваться. Мы окажемся в безопасности.

Уже на следующей неделе по почте пришел здоровенный талмуд со всей подноготной Звездной девушки. К нему прилагалась черная папка. В ней лежали две странички — план книги, которую мне предстояло написать. Начало, середина и конец. Все остальное — полностью на моей совести.

Так продолжается последние десять лет. В год я выпускаю четыре романа о Звездной девушке. Никаких обзоров, никакой критики; гроши по сравнению с «Большими девочками»... Но, судя по письмам, которые пересылает мне редактор, фанаты счастливы. А значит, счастлива и я.

Через шесть месяцев после публикации «Больших девочек» Брюс Губерман вернулся на берега Америки и шокировал весь мир (меня, по крайней мере) тем, что закончил докторскую и женился на Толкальщице, которую со временем я научилась называть по имени — Эмили. Эмили Губерман. Легко слетает с языка, не правда ли?

Мой отец снова исчез. С того августа я не слышала о нем и не пыталась его найти. Ни в Интернете, ни в реальной жизни. «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов», — размышляла я. Со времен Иисуса смысла в этой фразе не прибавилось, учитывая, что мы с отцом оба живы. И все же я вспоминала ее, и мне становилось немного спокойнее.

Нифкин, неизменный спутник моей молодости, мирно скончался, когда Джой было четыре года. Холодной ночью в ноябре, когда ветер громыхал ставнями в спальне, я отнесла пса вниз и накормила сливочным сыром с таблетками, которые он принимал каждый вечер. Нифкин свернулся на подстилке у огня, закрыл глаза, вздохнул и содрогнулся. Его маленькое пятнистое тело окоченело, а когти простучали по половицам. Я сидела рядом с ним, рыдала и гладила по голове, повторяя: «Хороший мальчик, хороший мальчик, ты мой хороший мальчик».

Через несколько месяцев после возвращения Брюса я попросила у Одри номер его телефона, собралась с духом и позвонила.

— Думаю, ты должен видеться с дочерью, — заявила я.

— Весьма великодушно, — холодно заметил Брюс.

— Она наверняка будет довольна, — пояснила я, метнув тоскливый взгляд на бутылку вина. — Хочу извиниться, — добавила я. — За книгу.

Брюс промолчал.

— Прости... — продолжала я. — Я... не хотела... Ладно, не стану врать, что не хотела причинить тебе боль, на самом деле очень хотела, но понятия не имела, ну, знаешь, что все так обернется.

— Мой адвокат, — ответил Брюс, — с тобой свяжется.

Через два месяца мы встретились за ужином в торговом центре и заключили сделку над тарелкой самых неудобоваримых блинчиков в моей жизни. Каждое второе воскресенье Брюс будет забирать Джой и привозить ее обратно через два часа. Со временем ограничения немного ослабели. В прошлом году мы оба пришли на выпускной Джой, хотя и сидели в разных углах большого зала. В некотором роде это стало прогрессом.