Роман женщины - Александр Дюма-сын (1994)

— Нет, — отвечала Клементина с улыбкой, — напротив, я часто говорила Мари, что человек, который когда-нибудь сделается моим мужем, — будет добрым провинциалом и весьма обыкновенным смертным.

— Так вы не отказались бы от человека молодого, благородного, богатого… и взяли бы на себя ответственность за его счастье, хотя бы настолько, насколько от вас зависело бы сделать его счастливым?

— Конечно, да!

— Ну, так я почти уверена, что вы не вернетесь более к мадам Дюверне.

— Что вы говорите?

— Повторяю вам, если у вас нет никаких замыслов и воздушных замков, если нет ничего определенного, если, наконец, ваша тетушка согласится, — то через месяц можно будет отпраздновать вашу свадьбу.

— И я знаю будущего моего мужа?

— Я думаю; он молод, хорош собой, добр и постоянный житель Парижа.

— В таком случае я согласна.

— К тому же он еще и богат, что никогда ничего не портит; угадайте, о ком я говорю.

— Я не знаю.

— Как, видя его каждый день?

— Де Брион?

— Да.

— Но он вовсе не любит меня. По крайней мере, он мне никогда ничего не говорил…

— Вам, может быть; но он сказал об этом графу, который и поручил мне переговорить с вами.

— Ах, как вы добры! Я сама его очень люблю.

— Вот это-то ему и хотелось знать; теперь молчание, покажите вид, как будто вам ничего не известно, и ожидайте, пока он не испросит согласия вашей тетушки. Вы обещаете мне никому не говорить об этом, даже Мари?

— Хорошо.

— Вы понимаете, что все мои действия стремятся единственно к вашему счастью. Де Брион — прекрасная партия, будьте терпеливы и скромны… Теперь поцелуйте меня.

Клементина подставила свою головку, и графиня, довольная счастливым окончанием возложенного на нее поручения, оставила молодую девушку.

— Ну, что? — спросил граф, увидев свою жену.

— Она его любит.

— И прекрасно! Эмануил будет счастлив.

— Как знать! — возразила графиня со вздохом.

— Какое злое сомнение, — заметил д’Ерми, улыбаясь.

— Да, сколько брачных связей начинались таким же образом, а…

— А кончались совершенно иначе, не так ли?

— У мужчин так мало способности любить…

— Зато у женщин слишком много способности забывать.

— Это походит на упрек, граф! Вы меня никогда не любили.

— Тише! — возразил д’Ерми. — Тут барон.

— Что мне за дело до него!

— Неблагодарная!

Между тем, Клементина не могла прийти в себя от этой неожиданности; она ходила взад и вперед по комнате, смотрелась в зеркало, строила самые несбыточные планы, и ее сердце, уносимое на крыльях фантазий, было Бог знает на каком небе. Когда же общество собралось к обеду и она очутилась возле Эмануила, то сердце ее билось сильно; она то бледнела, то краснела и едва-едва держалась на ногах. Д’Ерми бросил взгляд, значение которого ей одной только было понятно, и бедная девушка, оправившись от первого волнения, села рядом с Эмануилом.

Эмануил же, ничего не знавший о переговорах графини, не замечал волнения девушки и по временам бросал беглые взгляды на Мари, которая на этот раз была задумчива более обыкновенного и употребляла все усилия, чтобы казаться веселою. Зато графиня никогда не сияла таким самодовольством, никогда граф и барон не были более любезны. Вечером граф, отведя Эмануила в сторону, рассказал ему о разговоре, бывшем между Клементиною и его женою.

Мари смотрела на де Бриона, как бы подозревая, что в замке происходит что-то необыкновенное. Де Брион взглянул на Мари, как бы желая убедиться в последний раз в ее равнодушии; но она подошла к своей подруге, и тотчас же их звонкий смех раздался в комнате.

«Графиня прекрасно сделала», — подумал он.

Сердце Мари билось тревожно.