Посмотри на меня - Сесилия Ахерн (2016)

– Не волнуйся. Саманта уже учится складывать слова в предложения, у нее развивается память, так что я не собираюсь дальше его использовать, – сказала Джейми-Линн, перейдя на нормальный язык, и добавила печальным голосом: – Сегодня утром Саманта меня не увидела, когда проснулась. Но во время обеда увидела снова.

Всем стало жаль Джейми-Линн, и мы выразили ей сочувствие, потому что все знали, каково это. Это было начало конца.

– Оливия, как дела у миссис Кромвелл? – Голос Опал зазвучал нежнее.

Оливия перестала вязать и качаться на кресле и грустно помотала головой:

– Ей недолго осталось. Вчера ночью у нас был чудесный разговор о том, как семьдесят лет назад они с семьей на целый день поехали на пляж Сэндимаунт. Это привело ее в отличное настроение. Но сегодня утром, как только она рассказала своим родственникам, что говорила со мной, они все тут же ушли. Они думают, она имеет в виду свою двоюродную бабушку Оливию, которая умерла сорок лет назад, и убеждены, что она сходит с ума. Как бы то ни было, я останусь с ней до конца. Как я уже сказала, ей недолго осталось, а за последний месяц родственники навестили ее всего два раза. Ей не на кого опереться.

Оливия всегда заводила себе друзей в больницах, хосписах и домах для престарелых. С теми, кто не мог заснуть, она предавалась воспоминаниям, чтобы скоротать время, и вообще отлично справлялась.

– Спасибо, Оливия. – Опал улыбнулась и повернулась ко мне: – Итак, Айвен, как дела на улице Фуксий? Что у тебя за срочная проблема? Кажется, у Люка все в порядке?

Я поудобнее уселся на подушке:

– Да, с ним все нормально. Надо еще кое над чем поработать, например над тем, как он относится к ситуации в своей семье, но ничего экстраординарного.

– Хорошо. – Опал выглядела довольной.

– Дело не в этом. – Я обвел глазами всех сидящих в комнате. – Его тете, которая усыновила его, тридцать четыре года, и иногда она чувствует мое присутствие.

Все открыли рты и в ужасе посмотрели друг на друга. Я знал, что они отреагируют именно так.

– Но и это еще не все, – продолжил я, стараясь не получать слишком большое удовольствие от их реакции, потому что, в конце концов, это была моя проблема. – Мама Люка, которой двадцать два года, пришла сегодня к Элизабет на работу, увидела меня и даже заговорила со мной!

Все снова открыли рты – все, кроме Опал, глаза которой понимающе блеснули мне в ответ. И у меня отлегло от сердца, я понял: Опал знает, в чем дело. Она всегда все знает и поможет мне выйти из тупика.

– Где находился Люк, когда ты был на работе у Элизабет? – спросила Опал. Уголки ее губ загибались в улыбку.

– На ферме у своего деда, – объяснил я. – Элизабет не дала мне вылезти из машины и пойти с ним, она боялась, что ее отец разозлится, услышав, что у Люка есть друг, которого нельзя увидеть. – Я сделал паузу, чтобы перевести дух.

– А почему ты не пошел к Люку пешком, когда оказался на работе Элизабет? – спросил Томми, развалившись на подушке.

Глаза Опал снова блеснули. Что это с ней?

– Потому что, – ответил я.

– Ну так почему? – спросила Гортензия.

«Вот ее тут только не хватало», – подумал я.

– Ферма далеко от офиса? – спросил Бобби.

Почему они задают мне эти вопросы? Какое это имеет отношение к тому, что взрослые люди видели и чувствовали меня?

– Две минуты на машине, но двадцать минут пешком, – смущенно объяснил я. – Почему вы спрашиваете?

– Айвен, – Оливия засмеялась, – ну что ты! Ты прекрасно знаешь, что если вы с другом разлучились, ты обязан его найти. Двадцать минут пешком – ничто по сравнению с тем, что ты сделал, чтобы добраться до своего предыдущего друга. – И она опять засмеялась.

– Да что с вами? – Я беспомощно всплеснул руками. – Я пытался выяснить, сможет ли Элизабет меня увидеть. И, вы знаете, я был сбит с толку. Такого раньше никогда не случалось.