Жюльетта - Луиза Вильморен (2002)

Конечно же, он не испытывал к Жюльетте любви и винил ее за тот хаос, который она внесла в его жизнь, но почему он не обвинял ее в том, что она разрушает в его глазах объект его любви? Она заставила его страдать от всего того, что еще вчера ему нравилось в любимой женщине, ныне жертве их сообщничества, женщине, в которой ее естество выглядело теперь как самый большой недостаток. Он проклинал Жюльетту, но при этом тревога в нем была более сильна, чем гнев. «Мое счастье, моя честь, мое будущее, — размышлял он, — все находится у нее в руках, она берет у меня все, в чем я ей отказываю», — и она казалась ему вооруженной и обезоруживающей, подобно случаю или ребенку. Тут он представил себе, как Жюльетта сидит на темном чердаке, одна, скучая без дела, укрощенная ночью. Он, казалось, видел, как она, скучающая и одинокая, выходит из своего убежища и пробегает босиком из комнаты в комнату в поисках свечи, как она спускается на кухню, чтобы поискать там что-нибудь в шкафах. Не встретит ли она в прихожей Рози? И как они разберутся друг с другом? Во всяком случае ему не придется много говорить. Он просто сделается немым навсегда, и они уйдут, каждая в свою сторону, оставив его в одиночестве, оставив его в его доме, на борту этого потерпевшего кораблекрушение судна, которое потонет в волнах лжи, покинутости и забвения.

В то время как в его воображении витали все эти образы, он держал Рози за руку и смотрел на кучу углей в камине, по которым пробегали маленькие голубые огоньки.

— Огонь затухает, — сказал он и наклонился к корзине, чтобы взять еще несколько поленьев, но она помешала ему.

— О! Нет, поставьте лучше решетку, и уже пора подниматься наверх, — а когда он помогал ей встать, она вздохнула и добавила: — Я устала, скорее всего, это от свежего воздуха.

— Да, конечно, от свежего воздуха. После ванной вы пойдете в постель, и мы поужинаем в вашей комнате. Там нам будет уютнее, чем внизу.

— Особенно с тех пор, как здесь побывал столяр, — весело ответила она.

Проходя через гостиную, Ландрекур увидел свое отражение в зеркале. Ему показалось, что чей-то голос произнес: «Ты разлюбил», — и он ускорил шаги.

Г-жа Фасибе устало потянулась и закрыла лицо руками.

— О! Какой беспорядок, — сказала она. — Хотя нужно признать, у нас не было времени заниматься уборкой.

— Не беспокойтесь. Окажите мне удовольствие быть вашей горничной. Когда вы закончите ваш туалет, все будет в порядке, и ужин будет готов.

Как только она закрыла за собой дверь ванной, он опустил шторы и пошел заниматься ужином. Но распаковывал ли он покупки, готовил ли какое-либо блюдо, накрывал ли на стол возле постели г-жи Фасибе, в каждом его движении чувствовалось больше покорности, чем радости. «А мой дикий зверек, нужно ведь и его накормить, — подумал он, — а не то он скушает и Рози, и меня, и весь дом, как он уже скушал половину гостиной. Как оказалось, я приютил в своем доме маленькое чудовище».

Он посмотрел на накрытый стол и с достаточной долей иронии, обращаясь через дверь к Рози, сказал:

— Настоящий обед влюбленных.

Затем, пользуясь минутой свободы, которая позволяла ему наконец прийти на помощь Жюльетте, он взял свечи, купленные им прежде всего для нее, и уже стучался к ней в дверь, но в это мгновение вдруг раздался крик Рози, заставивший его вернуться. Он оставил пакет со свечами на лестничной площадке и побежал вниз по лестнице.

Она стояла, задрапированная в пеньюар, спиной к туалетному столику, и гневно выговаривала:

— Беру вас в свидетели! Мои румяна, моя пудра, мои духи! Теперь вы, я надеюсь, не станете утверждать, будто столяр взял их, чтобы починить?

Ландрекур склонился над туалетным столиком, загруженным различными флаконами, коробочками и румянами.

— Но ведь здесь есть все, — сказал он, — здесь есть все, что вам нужно. В чем дело?