Десять мужчин - Александра Грэй (2008)

Настал день спектакля, и мы отправились на «Мою прекрасную леди». Мистер Ти играл отца Элизы. Он был ненамного старше самой Элизы, но играть и петь умел, решили мы. Затем был «Отелло» с мистером Ти в заглавной роли; нам выпало увидеть его с обнаженным торсом и убедиться, что он смугл не только лицом. После его впечатляющего выхода в облике мавра я решила, что маме больше не потребуется поощрения, дабы оценить достоинства нашего зеленщика. Увы, у меня не вышло уломать ее пригласить его даже на чашку чая — а усердствовала я в течение трех лет.

Тем летом, когда мне исполнилось семнадцать, жара распалила жажду мужской компании. Долгие горячие дни смягчили даже маму, она разрешила нам прогуливать мессы и часами жариться голышом на плоской крыше террасы позади нашего дома. Уроженка Средиземноморья, мама обожала тепло почти так же, как Господа. Я готовилась к выпускным экзаменам, сестра — к вступительным на курсы медсестер, и мама, устроившись между нами, проверяла обеих по очереди. Поначалу сестра выбрала колледж искусств, но столь ненадежный способ заработать на хлеб насущный сильно тревожил маму. Медицина оказалась подходящей альтернативой: сестра была терпеливой и чуткой сиделкой для умирающего отца. Восхищаясь сестрой, так стойко принявшей путь, далекий от ее истинного призвания, я мучилась страхом, что и мне будет заказана театральная стезя.

— Секретарши нужны всегда, — говорила мама, стоило только упомянуть при ней слово «актриса». — Если девушка умеет печатать на машинке, она без работы не останется.

Я подала заявление на курсы секретарш, но меня постоянно преследовал образ одной моей рыжей соученицы из школы при монастыре. Все знали, что она готовится к поступлению в Оксбридж. В гордом одиночестве она проводила вечера за учебником и бесчисленными пакетами чипсов. Я знала, что мое место рядом с ней.

Мне нечего было возразить маме, настаивавшей, чтобы я получила профессию, которая обеспечит стабильный доход. Конечно, ей хотелось, чтобы дочери не нуждались, а заработки секретарши и медсестры и впрямь позволили бы не позорить себя покупкой ношеных туфель, не позволяя, однако, вести жизнь декаданса и греха. То дивное лето, казалось, нам послали в качестве утешения за уготованное будущее. Каким блаженством было валяться бок о бок с мамой и сестрой, болтать обо всем на свете и впитывать солнце обнаженным телом. Жаль только, что в остальном наша жизнь мало чем изменилась: литургия по воскресеньям, мистер Ти дважды в неделю.

Он стучал в заднюю дверь, и еще раз стучал, и лишь затем окликал с театральным пафосом:

— Леди? Девочки?

Прикрыв полотенцами грудь, мы подтягивались к краю крыши, и наступал мой самый любимый момент, когда мистер Ти еще не знал, что мы его видим. Секунду спустя мама отзывалась со своим певучим французским акцентом:

— Мы здесь, наверху, мистер Ти. Я возьму у вас все самое свежее.

Мистер Ти улыбался, и к блеску его темных глаз добавлялась вспышка от золотой коронки. Я смотрела как завороженная.

Вместе с грозами пришел конец лета, но прежде мы получили от мистера Ти три билета на «Как вам это понравится». Он всегда обеспечивал нам места в первом ряду, а «Как вам это понравится» мы смотрели с самых лучших мест. Соседнее со мной место занял высокий парень с открытым лицом, сидевший так близко, что я ощущала запах его кожи — чистый, как аромат земли после дождя. А еще я заметила два торчащих на его шее волоска, показавшиеся мне одновременно забавными и неприятными. Его пожилая соседка с другой стороны, вероятно мать, принесла ему рожок шоколадного мороженого, с которым он управился раньше, чем в зале погасили свет. Зрителем симпатичный парень оказался беспокойным. Ерзая в кресле, он задел мою руку своей, и это случайное прикосновение породило волну дрожи в моем теле и видение моего будущего в мозгу. Я навсегда излечилась от стремления выдать маму замуж за мистера Ти.