Десять мужчин - Александра Грэй (2008)

Прошло полгода, прежде чем Миллиардер со мной связался: его новая секретарша нашла меня в коттедже Лорда, соединила с Миллиардером, и он приветствовал меня с холодной официальностью, словно между нами никогда не случалось ничего личного. Миллиардер попросил меня собрать данные по движению цен определенного товара за последние десять лет. Я с головой окунулась в работу, в итоге информации набралось на двадцать с лишним папок, и, как только я справилась с заданием, секретарша позвонила вновь: «Будьте любезны прибыть завтра в Париж. Не забудьте досье. Вам заказан номер в “Ритце”».

* * *

— Нам вас не хватало, — с улыбкой сказала администратор.

Она меня не забыла, что радовало, но у меня упало сердце, когда ее профессиональная безмятежность сменилась растерянным взглядом.

— Что? Мне не заказали номер?

— Номер заказан, но… мы его редко предлагаем. Видите ли, отель полон… — Виновато склонив голову, она протянула мне ключ.

Комната под крышей, с застекленным люком в покатом потолке, смахивала скорее на студенческую мансарду. В любом другом здании в самом сердце Парижа она показалась бы романтическим пристанищем, но в шикарном отеле ее минимализм был горек и кричал о переменах к худшему. Под дверью обнаружилась записка. «Немедленно приходи в номер 1200», — было написано почерком Миллиардера. Вновь президентский номер 1200. Я восприняла это как благоприятный знак. Наскоро причесавшись и надев одно из платьев от Валентино, я помчалась по его зову. С колотящимся сердцем нажала кнопку звонка, очень надеясь, что Миллиардер по своей привычке заставит меня ждать и я успею отдышаться, но на сей раз он открыл дверь без промедления.

— Как ты? — Миллиардер опустился в глубокое кресло.

Он был спокоен — настолько спокоен, что и не определишь, какие чувства им владеют. Взъерошил уже хорошо взъерошенные волосы. Не в силах ответить той же невозмутимостью, я села, забросила ногу на ногу, затем сменила позу. Щеки у меня пылали.

— Всегда любил тебя в этом платье, — сказал он.

— Спасибо.

— Чашку чая?

Когда он впервые предложил мне чаю, я была пышнотелой, полной оптимизма девушкой, отважно встретившей его взгляд. Любовь, тревога и желание наградили меня стройностью — но и неспособностью смотреть ему в глаза. Подали чай. Миллиардер попросил разлить по чашкам. Я потянулась к чайнику.

— Каждый день о тебе думал. Хочу тебя, — сказал он.

Мы любили друг друга прямо на ковре, так и не прикоснувшись к чаю.

Гораздо позже, в уюте позолоченного, под балдахином, ложа, он шепчет «Я люблю тебя». В ответ я шепчу те же слова. Ничто не изменилось. Мы такие же, как прежде.

А потом мы вместе принимали душ и я мечтала добиться от него обещания совместного будущего, но напрямик спросить не посмела — пошла в обход:

— Когда тебя нет рядом, наши отношения живут в моих мыслях.

— Там им самое место, — отозвался он, намыливая ноги, не желая заглатывать крючок.

— Но я хочу видеться чаще!

Весь в мыле, он неистово тер мочалкой спину.

— Никто не смеет на меня давить. Только я — хозяин своего времени.

Все вдруг стало так знакомо — в наихудшем смысле знакомо.

— Другими словами, ты вообще не хочешь меня видеть.

— То же самое твердила жена. Хорошие были дни. Я всегда считал, что прошлое лучше будущего.

— Лучше, чем сейчас?

— Нет, чем сейчас — не лучше.

Он завернул нас обоих в пушистое белое полотенце, и мы вышли из душа. А потом я лежала на кровати и смотрела, как он собирается к ужину.

— У меня сегодня тридцать человек. Так что давай-ка ты иди к себе, а я позвоню, когда вернусь.

Я послушалась беспрекословно. Принимая мой прощальный поцелуй, он шепнул:

— Помни: ты никогда не будешь одна.