Украденное счастье - Тарокнахт Гонгопаддхай (2007)

Тогда Гопал медленно повесил чадор на место и прилег на тахту. Откинувшись на подушку, задумался. Время от времени он тяжело вздыхал. «Зачем ты, ничтожество, пытаешься дотянуться до луны, — говорил себе Гопал. — К чему несбыточные мечты? До хорошего они никогда не доводят. Как это тяжело. И поделиться не с кем, еще сумасшедшим назовут». Он опять тяжело вздохнул и продолжал рассуждать сам с собой: «Зачем жить, если нет денег? Будь у меня деньги, я и горя не знал бы». «Деньги — корень зла», — говорят поэты. Зачем же они так тяжело страдают, когда никто не покупает их книг? Мир полон обмана! И никто не говорит того, что думает. Да к чему говорить? Незачем открывать душу людям — они примут тебя за помешанного, лучше уж молчать. Если б Бипродас не оставил Шорнолоте такого наследства, может быть, и я как-нибудь осмелился бы признаться ей! Но этот путь закрыт для меня; завещание составлено. Мне деньги не нужны. А ведь завещание еще можно изменить. Но если я не хочу денег, то это не значит, что и Шорне они не нужны. Любит ли она меня так, как я ее? Не может этого быть! Я — бедняк, зачем ей, дочери богатого человека, любить меня? С тех пор как она узнала о моем положении, она не разговаривает со мной, избегает меня. Она обо мне не думает, зачем же я так терзаюсь? Какой толк от этого? Через два-три дня я уеду, и может случиться, что в этом рождении больше мы не встретимся. Зачем мне себя мучить?». Гопал взял книгу и попробовал читать, но она валилась из рук. С трудом прочел он несколько строк, потом сам не заметил, как начал думать о другом. Смысл прочитанного не дошел до него. Начал читать сначала. Но мысли его мешались, и он опять ничего не понял, кроме первых двух строк. В досаде Гопал бросил эту книгу и взял другую. Здесь повторилось то же самое. Он бросил и эту книгу. Решил писать письмо. Принес бумагу, перо, начал писать. Поставил наверху число, затем стал думать — кому же написать? Много имен перебрал, наконец решил написать отцу. Снова поставил наверху листка число по-английски. Потом порвал бумагу и стал писать по-бенгальски. Написав немного, он обнаружил массу ошибок. Исправил, после чего письмо стало выглядеть очень грязным. Разорвал его. Взял еще один чистый лист бумаги, но и на нем наделал столько же ошибок. «Не будет толку!» — сказал он, разорвал письмо и лег на тахту.

Хемчондро тем временем в поисках Гопала заглянул в гостиную и, увидев его, воскликнул.

— Вот ты где, Гопал! Почему ты не отвечал, когда я звал тебя?

— Ты разве звал меня? — удивился Гопал.

— Еще бы! Я чуть не охрип! — возмутился Хем. Он схватил Гопала за руку. — Пойдем выкупаемся.

— А когда же мы едем в Калькутту? — спросил Гопал.

— Пока еще неизвестно. Отец посмотрит в календарь, тогда и решит.

Гопал хотел было спросить, как обстоит дело со свадьбой Шорнолоты, но голос отказался ему служить: он даже не мог произнести ее имени. К счастью, мысли Хема были заняты другим.

Оба выкупались, поужинали и легли отдыхать.

НИЛКОМОЛ, БИДХУБХУШОН И ШОШИБХУШОН

Читателю уже известно, что, оставив Гопала в Калькутте, Бидхубхушон отправился в Даккокий округ. Ревизор взял Бидху потому, что был большим любителем музыки и пения. По приезде в округ он поручил Бидхубхушону вести счета и записи. Вначале эта работа шла у Бидху не очень гладко, но вскоре он приобрел сноровку. Днем он обычно работал, вечером понемножку обучал своего хозяина музыке. Часть жалованья Бидху тратил на себя, а остальное посылал Гопалу.

Однажды он зашел в лавку купить одежду и услышал на улице шум. Все выбежали посмотреть, в чем дело. Вышел и Бидхубхушон. Что же он увидел? Впереди шагал длинный, худой человек, а за ним бежали несколько мальчишек. Они кричали: «Хануман! Хануман!» — и бросали в него комья грязи.