Победить тьму... - Барбара Эрскин (2004)

Испуганно вскрикнув, она бросилась на кровать и накрыла лицо жесткой подушкой, отчаянно желая оказаться в другом месте. Ей не нужно было выискивать место, где пелена была более тонкой. Она была тонкой повсюду. Когда Бройчан подошел к ней, лежащей на кровати, и посмотрел на нее, ее уже не было. Ее тело было в коматозном состоянии, ее глаза ничего не выражали, а зрачки расширились и застыли. Он улыбнулся. Он поддержит жизнь в ее теле, подкармливая ее, капая молоко, вино и сок из мясного фарша ей в рот; увлажняя лицо и руки с помощью губки, переворачивая ее тело, чтобы сохранить его гибкость, чтобы однажды, до того, как ее душа вернется, он мог убить ее и предать божьему суду, он последует за ней в другой мир — мир, где жил А-дам, и узнает, что же так захватило ее душу.

Лиза вздохнула. Она нашла еще одну бутылку, которая была на треть полной. Покачав головой, что приходится так поступать, вылила содержимое в раковину. Адам не пошевелился. Теперь он спал настолько крепко, что не видел снов, так крепко, что даже не храпел. Он лежал как мертвый. Все, что она могла сделать, — это положить ему под голову подушку и укрыть его одеялом.

Пора ей было отправляться домой, она уже поняла это. Для чего было оставаться? В трезвом состоянии Адам был такой же, как в давние времена, когда он отличался мягким юмором. Он старался подняться над своей скорбью и пытался развлечь ее, выказывая хорошее отношение к ней с помощью устаревшей манерности, которая всегда умиляла ее в нем. Она пыталась уговорить его уехать с ней. Она надеялась, что, может быть, у них будет общее будущее, если ей удастся забрать его в Уэльс, где она будет кормить его, угождать ему и пытаться отвадить его от спиртного. Они бы гуляли вместе в парке, или прогуливались бы по Фишпул-стрит, или посещали бы аббатство, иногда оставаясь послушать, как репетирует хор или играет орган, звуки которого поднимаются к древним сводам и растворяются там. Потом возвращались бы обратно, и он сидел бы и говорил, пока она готовит. И они вместе смеялись бы и вспоминали иногда былые времена, когда они жили в Эдинбурге, и она старалась бы не откупоривать как можно дольше бутылку вина.

Лиза знала, в какой момент вернулась Брид. Ей удалось отвести его наверх, пока он еще не совсем отключился. Она уложила его на кровать и сняла с него обувь. Укрыв его одеялом, она повернулась и застыла. В комнате ощущалось чье-то присутствие — легкое изменение в атмосфере комнаты, слишком слабое, чтобы его обнаружить. Но каким-то шестым чувством, она почувствовала, как мелкие волоски на ее руках начали покалывать ее, и это было предупреждением.

Лиза огляделась. В комнате было очень тихо. Адам лежал расслабившись. Его голова покоилась на подушке, рот был слегка приоткрыт. Он пробормотал что-то и, пожевав губы, отвернулся и так махнул рукой, что уронил лампу, стоявшую на прикроватном столике. Та с грохотом упала, а лампочка лопнула, погрузив комнату в темноту.

Лиза затаила дыхание. Она напрягла зрение. Очень осторожно, не поворачиваясь, она попятилась к двери, чувствуя, что где-то рядом кто-то тоже сдерживает дыхание.

Дойдя до двери, с облегчением открыла ее и вышла из комнаты. Оглянулась. Неужели у кровати стояла тень? Она не была в этом уверена.

— Будь осторожен, Адам, — прошептала она. — Благослови тебя Бог. — Она медленно и тихо закрыла дверь.

Внизу на кухне она включила телевизор и поставила на плиту чайник. Но как бы сильно она ни шумела, когда громко поставила на стол блюдце и чашку для себя, а потом начала мыть посуду, чувствовала, что продолжает прислушиваться к тишине наверху.

В ту ночь она спала на диване в гостиной, причем не стала гасить свет. На рассвете встала и гуляла в течение часа по умытым дождем улицам, а потом вернулась во все еще тихий дом.