Победить тьму... - Барбара Эрскин (2004)

В тот день он увидел первую смерть. Он навещал приятеля-студента, который упал на кривой лестнице, ведущей в его жилье, приняв ранее внутрь несколько кружек пива, и сломал ногу. В конце палаты лежал молодой человек, доставленный в больницу после несчастного случая на фабрике, где он работал. Он попал в неогражденный механизм, и ему оторвало ногу ниже бедра. Выходя из палаты, Адам задержался на мгновение и взглянул на бледное лицо на белой подушке: у молодого человека были открыты глаза, и он в упор смотрел на него. Увидев в светлых голубых глазах выражение боли, ужаса и одиночества, Адам подошел к его кровати и нежно положил руку на плечо молодого человека. Лишь через несколько минут он узнал, что молодой человек был уже мертв. К его удивлению, спустя некоторое время после того, как жизнь угасла, глаза оставались такими же светлыми. Он стоял и смотрел, не в состоянии пережить момент, свидетелем которого оказался. Затем сестра, сопровождавшая врача и его кортеж из студентов третьего курса, повернулась и увидела его. Она дотронулась до руки Адама.

— С вами все в порядке? — Ее улыбка была доброй. — Как хорошо, что вы оставались с ним. — Спокойным профессиональным жестом она натянула на голову покойного простыню. — Теперь проходите, молодой человек. И забудьте все, что видели.

— Я видел, как он умирал. — Сидя на полу в студии Лизы, обхватив ноги руками и положив на колени подбородок, Адам все никак не мог успокоиться. — И в течение нескольких минут я не смог заметить никакой разницы. Он был бледен, но он был бледен и когда был еще жив. Просто он перестал дышать. И все.

Она подошла и уселась рядом. Они слушали какую-то вещь Моцарта.

— Возможно, душа была еще там. Она не хотела уходить. — Лиза улыбнулась. — Ты правильно сделал Адам, что побыл с ним. Ужасно, наверное, умирать одному.

Он покачал головой.

— Как бы то ни было, я всегда считал себя врачом, спасающим жизни. Смело вступающим в борьбу за жизнь и творящим чудеса. Я не думал о тех, кого мы не можем спасти. — Несколько минут они молчали. — Приближается война, Лиза. Я буду продолжать учиться, так как понадобятся врачи. Робби поступит в ВВС. А что ты будешь делать?

Она вздрогнула.

— Я хочу продолжать рисовать. Буду заниматься этим, пока хватит сил. В этом вся моя жизнь. Я не хочу делать ничего другого. — Она помолчала. — Думаю, мои захотят, чтобы я вернулась домой и помогла им на ферме.

— Назад в Уэльс?

Она кивнула.

— Но пока что войны еще нет, Адам. И возможно, не будет. Не исключено, что Гитлер передумает. — Она неистово затрясла головой. — Извини. Но я не могу смириться с мыслью, что он вмешивается в нашу жизнь. Я хочу, чтобы все оставалось как есть. Я хочу писать заходы солнца, цветы, счастье. Я не могу думать о войне и не буду.

Адам печально улыбнулся.

— У нас не останется выбора. В воздухе витает война. К тому же, — он кивнул, глядя на зачехленный мольберт, — ты никогда не рисуешь заходы солнца, цветы и счастье. Ты и не сумела бы.

Она разразилась смехом.

— Пожалуй, ты прав.

В первый раз они занялись любовью после того, как вместе сходили на концерт в Ашер-холл. Когда они шли по темнеющим улицам, он обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Лиза…

Она приложила к губам палец, чтобы заставить его замолчать, а затем нежно поцеловала его. Они поднялись по лестнице в ее студию, и она в полутьме подвела его к своей кровати.

Они вместе провели лето и к началу нового семестра были неразлучны. Лиза совсем не походила на Брид. Ее любовь была теплой. Несмотря на ее порой резкие манеры, он чувствовал себя с Лизой спокойно и надежно, будучи всегда желанным. Все мысли о доме и о несчастьях улетучились. Он нашел человека, которому мог доверить все свои страхи и надежды.

Все страхи, кроме одного.

Он вновь увидел Брид в начале нового учебного года в четверг на Саут-Бридж, и на этот раз он был уверен, что это была она.