– Ну что поделаешь… – в притворном разочаровании проговорила Тру. – Раз уж ты не оставил мне выбора, я, пожалуй, остановлюсь на… льве.

– Серьезно? Или просто хочешь подсластить пилюлю?

– С чего бы это?

– Действительно, с чего? Мы ведь терпеть друг друга не можем с детских лет – тогда мы были неразлучны и…

– Не стоит ворошить былое, – быстро перебила его Тру, но, как ни странно, в ее голосе не чувствовалось злобы – просто, видимо, не хотела вспоминать ту ночь, которую они провели вместе.

– Так что же львиного ты во мне находишь? Давай, подкорми мое ненасытное эго. Я потом скажу своему секретарю, чтобы записал твои слова в мой позолоченный личный дневник.

– Ты заботишься о Гейдже. А еще у тебя роскошная шевелюра и дрянной характер.

– И это все? Что-то маловато.

Тру окинула его многозначительным взглядом.

– Ладно, Харрисон. Ты сексуален, и прекрасно знаешь об этом. Тебя роднит со львом осведомленность о собственном величии. Доволен? Будто тебе мало знать, что весь мир лежит у твоих ног. – Последние слова она пробурчала себе под нос.

– А ты, – высокопарно заметил Харрисон, – напоминаешь мне Леди[22] из мультфильма «Леди и Бродяга»: храбрая, умная и неизменно элегантная, но порой излишне требовательная. – Они спускались по Кинг-стрит, которая славилась обилием магазинов и бутиков. – Леди – мой излюбленный диснеевский персонаж. Разодетые принцессы ей в подметки не годятся.

– То есть ты хочешь сказать, что я собака? – возмутилась Тру. – Как ловко ты обошел это слово.

– Ну я же не идиот. И чего все ополчились на собак? Я вот очень сожалею, что не имею возможности завести собаку.

– А почему не можешь?

– Это было бы безответственно. Я не смогу уделять ей достаточно времени, как и людям, с которыми меня сводит жизнь. – Харрисон заехал на парковку. – В моей жизни есть место только для одной персоны – меня самого.

Наконец-то. Они благополучно расставили все точки над «i». Границы очерчены, и им обоим не стоит их нарушать. Теперь наверняка он будет чувствовать себя свободнее. Хотя и до этого было неплохо.

– Ты явно родился под счастливой звездой! – воскликнула Тру. – Мне никогда не удавалась припарковаться около «Кружевных лоскутков». И как нельзя вовремя: у них очередная распродажа. – Тру не собиралась печалиться по поводу его заявления. – Мне нужно приобрести кое-что из белья для медового месяца.

Да неужели? Вечно у девушек мутнеет разум перед обещанием внушительных скидок.

– Заскочу ненадолго. Спишемся через час, хорошо? Все три офиса банкетных менеджеров находятся на Кинг-стрит или Уэнтуорт.

– Отличный план.

– Кстати, «Бен Сильвер» выше по курсу, около местного рынка.

– Прекрасно.

– Будь другом, ознакомься с их ассортиментом подарков для шафера. Дабз так занят, что совершенно забыл об этом.

– Без проблем. – Харрисон почесал затылок: чертов Дабз.

Тру расплылась в благодарной улыбке.

– Спасибо, Харрисон. Я правда глубоко признательна тебе за помощь.

Пока оба искали четвертаки для оплаты парковки, у него забренчал телефон. Номер не определился, но по коду можно было понять, что звонят из Нью-Йорка. Скорее всего кто-то со студии. Недолго думая Харрисон ответил.

– Привет, мой милый!

Боже, как не вовремя! На проводе была Валери Рен, самая горячая незамужняя кантри-исполнительница в Нэшвилле. Звук ее голоса напоминал бурбон, томно растекавшийся по дну бокала.

Тру выловила из кошелька две монетки по двадцать пять центов и шепнула:

– Больше нет, а этого не хватит.

– Привет, Валери, – сказал Харрисон в трубку, молча указав Тру на «бардачок».

Та быстро поняла намек.

– Как дела? – промяукала Валери.

– Да вроде не жалуюсь, – сказал Харрисон, застигнутый врасплох ее кошачьей сексапильностью.

Открыв «бардачок», Тру обнаружила там розовые трусики в горошек.