Индира - Бонкимчондро Чоттопаддхай (2006)

Я уже поклялась, что скорее умру с голоду, чем стану служанкой, но, увидев Шубо, изменила свое решение. Я думала, что Шубо — это господин (ведь я была простой деревенской девушкой!). Но Шубо оказалась молодой, очень красивой женщиной. И к тому же на редкость славной и милой. Она была ровесницей мне, с таким же, как у меня, цветом кожи. Только наряд ее сильно отличался от моего: дорогое сари, в ушах тяжелые золотые серьги, на руках браслеты, на шее ожерелье. Да еще кожа была посмуглее моей. Я не могла отвести от нее глаз, и мне казалось, что никогда до той поры не видала я такого прекрасного лица. Оно было нежное, словно распустившийся лотос, и волнистые, как кольца змей, волосы обрамляли его. На этом прелестном лице сияли огромные глаза — то задумчивые, то смеющиеся. Губы молодой женщины были как два лепестка алой розы. Только линии ее фигуры не сумел уловить мой глаз, потому что тело Шубо все время находилось в движении, и, когда я глядела на нее, мне невольно приходили на ум раскачиваемые ветром ветки мангового дерева или волны на реке.

Ласковое выражение ее лица меня окончательно покорило. Надеюсь, читатель не забыл, что я женщина, а не мужчина, и к тому же сама славилась в ту пору красотой. Шубо привела с собой трехлетнего сынишку. И если мать походила на распустившийся цветок, то малыш напоминал еще не раскрывшийся бутон и тоже был прелестен. Он, как и мать, ни секунды не пребывал в покое: бегал, падал, вскакивал, садился на минуту и тут же принимался плясать, и при этом без умолку болтал и смеялся.

— Ну что, решила? — спросила жена Кришнодаша-бабу, видимо заметив, как пристально я разглядываю Шубо и ее сынишку.

— Кто они? — спросила я.

— Хватит болтать! — рассердилась хозяйка. — Это Шубо…

Молодая женщина вмешалась в разговор.

— Тетя, — сказала она с улыбкой, — надо ей хоть немного рассказать обо мне. Она ведь меня совсем не знает. — И, глядя мне прямо в лицо, молодая женщина сказала: — Мое настоящее имя Шубхашини, но в семье тети все с детства зовут меня Шубо.

Здесь нить беседы снова перехватила супруга Кришнодаша.

— Шубо вышла замуж за сына Рамрама Дотто из Калькутты, — сказала она. — Дотто очень состоятельные люди. С детства Шубо жила в доме свекра, и мы давно не виделись с ней. И вот, узнав, что мы приехали на Калигхата, она пришла повидаться с нами. Ну, скажи, сумеешь ли ты прислуживать в богатом доме?

Я, дочь Хормохана Дотто! Я, которая могла бы спать на ложе из золота! Сумею ли я прислуживать в богатом доме? На глаза мои навернулись слезы, горькая улыбка тронула губы. Но никто, кроме Шубхашини, не заметил этого.

— Мы обо всем поговорим с ней, когда останемся вдвоем, — сказала молодая женщина. И если она согласится, я с удовольствием ее возьму.

С этими словами Шубхашини увела меня в другую комнату. Малыш побежал за нами. Шубхашини села на кровать и усадила меня рядом.

— Я уже сказала, как меня зовут, хотя ты и не спрашивала об этом. А как зовут тебя, сестра?

«Сестра! Если я найду в себе силы стать служанкой, то только у них», — подумала я.

— У меня два имени: одно обычное, другое редкое, — отвечала я. — Вашим родственникам я назвала второе, назову его и вам. Меня зовут Кумудини.

— Кунудини, — повторил малыш, он не выговаривал «м».

— Второго имени можешь не называть, — сказала Шубхашини. — Ты из касты писцов?

— Да, моя семья принадлежит к этой касте, — улыбнулась я.

— Я не стану сейчас расспрашивать, чья ты дочь, кто твой муж и где твой дом. Но вот что я скажу тебе. Нетрудно догадаться, что ты из богатой семьи, потому что на твоей шее и руках до сих пор видны следы украшений. Не бойся, тебе не придется у нас выполнять работу служанки. Умеешь ли ты стряпать, хоть немного?

— Умею, дома всегда хвалили мою стряпню.