Роковая ночь - Коллектив авторов (2007)

Тут она стала забрасывать меня вопросами, дескать, откуда я родом, какое положение занимал в родных краях, зачем приплыл на Сарандиб. Я с готовностью рассказал о себе, прибавив, что собрался было поутру двинуться в обратный путь и лишь ее красота удерживает меня здесь, хотя в этом прекрасном городе немало и других диковинок, способных поразить глаз путешественника.

— Если это правда, — заметила она, улыбаясь, — вряд ли стоит спешить!

— После оказанного мне в этом доме приема, — поклонился я, — желание хозяйки станет для меня законом, я не осмелюсь ни в чем перечить ей.

— Твое чувство рождает во мне ответное, и я не жалею о сделанном выборе, — сказала она и велела мне снова сесть на софу радом с ней.

Затем она сообщила, что зовут ее Ханзаде, что она — единственная дочь главного царского советника и что после кончины отца унаследовала огромное состояние. По ее мнению, я допустил бы ошибку, отказавшись от предначертанной мне судьбою счастливой доли.

Пока между нами шел разговор, слуги подали к столу всевозможные блюда; тут же подали и тонкие вина. За угощением хозяйка занимала меня веселой и остроумной беседой и подливала понемногу вина. Она и сама несколько раз пригубила его, я же ощущал, как в мои жилы проникает яд любви. Когда ужин закончился, девушки-музыкантши усладили наш слух пением и игрой, а после того, как замерли чарующие звуки музыки, хозяйка потребовала чашу с вином и, гладя на меня с нежностью, продекламировала следующий отрывок:

Своим мягким жаром вино

располагает сердце прекрасной дамы.

Наконец я собрался уйти, и она вскричала с обидой:

— Неужели ты покинешь меня?!

Тогда я рассказал ей, как любезно отнесся ко мне отцовский посредник Хабиб и как он обеспокоится, если я не вернусь ночью. Я уверял ее, что было бы жестоко заставлять его мучиться из-за меня, и пообещал через час вернуться. Но Ханзаде опасалась, что жена Хабиба удержит меня в своем доме, и убедила меня написать ему записку такого содержания: «Неотложное дело вынуждает меня на несколько дней задержаться с отъездом. Не беспокойтесь…» — и так далее.

Когда я таким образом выполнил ее желание, она повела меня осматривать дом. Это заняло немало времени, и, когда мы закончили, настала пора отходить ко сну. Ханзаде велела служанке проводить меня в специально отведенную комнату. Там я устроился на мягком ложе и всю ночь провел между надеждой и страхом, не зная, что и подумать о своем приключении. Наконец встало солнце и залило все вокруг ярким светом. Богатое убранство комнаты ослепило меня. Я встал с постели, хотя почти не спал. Услышав, что я поднялся, в комнату вошли служанки и принесли мне прекрасные одежды, из которых я выбрал платье зеленого шелка, шитого золотом. Едва я успел в него облачиться, как вошла Ханзаде. Она спросила, хорошо ли я почивал, и я ответил, что я с нетерпением дожидался утра.

— Я должна убедиться в твоей искренности, — сказала она, — чтобы сделать тебе одно предложение, от которого зависит счастье всей моей жизни.

И я провел у нее неделю. Все это время меня принимали по-королевски. Как-то во время прогулки по саду она сказала:

— Абу-л-Фарис, я льщу себя мыслью, что ты меня любишь! Отдай же мне свою руку и сердце: я хочу, чтобы нас соединили узы брака.

Это предложение повергло меня в смятение, ибо я ведь мусульманин, а Ханзаде, как я знал, была из гебров. Она заметила мою растерянность по изменившемуся взгляду и удивилась:

— Я думала, — сказала она, — что ты обрадуешься. Откуда столь странное замешательство? Мне кажется, я знаю причину.

— О прекрасная, — ответил я ей, — одно непреодолимое препятствие встает на пути к моему счастью: моя вера запрещает мне жениться на той, которая почитает иного бога, кроме Аллаха.