Ключи от рая - Мейв Бинчи (2008)

Странно, кроме Крисси, я никогда на самом деле не встречал девушку, которую хотел бы узнать получше. И даже в ней я не вполне уверен.

Было бы глупо для нас обоих строить какие-то планы, если мы не уверены. Что, Крисси так и будет всегда веселой и очаровательной, как цветок? Все дни и ночи? Я не знаю.

И Крисси этого не знает, если честно. Мы говорили с ней о том, что нет ничего особенно плохого в том, что люди сохраняют отношения без любви. Крисси все время это видит. Она говорит, что несчастны больше половины невест, для которых она готовит свадебные букеты.

Я знаю, что очень многие из тех людей, которых я вожу, тоже несчастны и постоянно борются за лучшую жизнь. Особенно часто этим занимаются во время отпуска. Кажется, что семейные пары часто ненавидят друг друга.

Вечером моя мама отбыла в Дубай загорать на солнце и покупать золотой браслет, папа поехал кормить маленьких больных телят из бутылки теплым молоком и перевязывать раны осликам, а я взял дополнительную работу. Я думал о том, что действительно было бы хорошо, чтобы был кто-то, кто восхищается тобой и хранит твой очаг, как это происходит в кино.

А потом я проезжал мимо итальянского паста-бара, откуда на улицу вышла изрядно подвыпившая компания. С такими пассажирами следует соблюдать осторожность. Дядя Сид всегда говорит: включая счетчик, не торопись, убедись, что они вменяемы и способны заплатить, как положено, а особенно внимательно следи за теми, кому может стать плохо в салоне.

От компании отделился симпатичный парень и махнул мне рукой, он казался более или менее трезвым. Пожалуй, американец или канадец, очень вежливый.

— Не могли бы вы отвезти домой эту молодую леди? — Он дал мне десятку, что было более чем достаточно, чтобы доехать до указанного адреса.

Женщину слегка покачивало, но, похоже, она с собой справлялась. Со временем приходит умение это определять — отсутствовала характерная аура, если можно так выразиться. Тем не менее, залезая в машину, она споткнулась и упала на колени, что было нехорошим признаком.

Она села на сиденье и осторожно выпрямилась.

Я спросил его, не собирается ли он поехать с нами. Я подумал, что он сможет быть полезен в конце маршрута при выволакивании ее из машины.

— Нет, я мог бы, но, видите ли, Моника… она здесь… и это, в общем, ее вечер, и нам ехать в одном направлении. Все в порядке, Эмер, проснись, дорогая, проснись и поговори с этим симпатичным водителем.

— Я не хочу разговаривать, Кен, я хочу петь с водителем, — воспротивилась она.

— Все в порядке, шеф? — спросил он озабоченно.

— В полном, Кен, — ответил я. — Я тоже спою.

— Я ненавижу Монику, Кен, ты слишком хорош для нее, у нее лицо как суфле на палочке, и рисует она так, как будто окунает другое суфле на палочке в розовую, синюю и желтую краску. Она ужасно вульгарна, Кен, как ты можешь этого не видеть?

Кен, видимо, беспокоился, как бы Моника не услышала этой характеристики, и нетерпеливо посмотрел на меня. Я часто думаю, что моя работа немного похожа на работу дипломата и брачного агента одновременно.

— Ну, мы поехали? — спросил я.

— Берегите ее, она особенный человек, — сказал он на прощание, и мы тронулись. Она ворчала на заднем сиденье, спрашивая, почему, раз она такая особенная, он повез домой эту Монику, у которой лицо как миндальное пирожное.

— Пожалуй, все же больше похоже на суфле, — поправил я ее. Она мне понравилась.

— Точно, именно на это оно и похоже. Как это мило с вашей стороны, что вы это заметили. — Она счастлива улыбнулась сама себе и несколько раз повторила слова «как суфле», словно не она придумала эти слова. — Да, Кен попросил меня спеть для вас — что бы вы хотели?

— На ваше усмотрение, — как всегда вежливо ответил я.