Ключи от рая - Мейв Бинчи (2008)

Поездка к источнику была прекрасной, но, когда мы добрались туда, я испытала что-то вроде стыда. Я думаю, это не оттого, что я не верила в святую Анну или молитву. Там было около ста человек. Некоторые привезли детей на креслах-каталках или на костылях, и многие очень плохо выглядели. И все они отчаянно просили поддержки. Я подумала, что если я попрошу у… источника… жилье для нас с Гленном, это будет… не совсем правильно.

Поэтому я как бы намекнула: «Если моя просьба дойдет до тебя и будет возможность помочь, это было бы замечательно. Но, может быть, ты будешь так добра и поможешь сначала этим людям…»

По пути домой я рассказала об этом Вере, и она ответила, что я вполне заслужила получить то, что я хочу, потому что я гораздо более добродетельный человек, чем многие другие, и она в том числе.

Я спросила Веру про ее кузин, и она ответила, что они похожи на ласок. Похожи своим недалеким умом, острыми зубками и пронзительными голосами. Они постоянно готовы говорить о цене на землю и о компенсации, которую должны получить люди, если их дома будут разрушены. Когда мы вышли из автобуса, нас ждали Гленн и Ник, Гленн на мотоцикле, а Ник — на своей маленькой машине.

— Мы потеряли наших подруг, — сказал Гленн, — и нам захотелось, чтобы святая Анна нас услышала.

Гленн был такой порядочный и честный, что любой святоша пожелал бы мне совместной жизни с ним. Нужно будет поинтересоваться, какова была личная жизнь у самой святой Анны.

Мы все пошли выпить по кружке пива, и я спросила Гленна, о чем они говорили с Ником. Разговор, оказалось, шел о подвальном этаже в доме Веры.

Ник сказал, что, несмотря на то что в доме живет рыжий кот Ротари, там много крыс, а Гленн заметил, что их, должно быть, дюжины. Ник сказал, что хорошо бы когда-нибудь привести этот подвал в порядок и перестроить его под жилье, а Гленн пообещал узнать о стоимости переделки у своего дяди-строителя.

Я поняла, что они всерьез обсуждают это дело. Но, очевидно, было мало шансов устроить все это, и Вере вряд ли понравилась идея Ника жить в подвале, хотя они оба бубнили о том, что они не молоды и кому-то придется ухаживать за ними в будущем, когда они состарятся.

Господи, они способны свести с ума. Эта парочка, у которой жизненных сил в двадцать раз больше, чем у половины людей их возраста, неожиданно предалась рассуждениям на уровне древних старцев. Во всем виновата боязнь перемен, им гораздо лучше остаться наедине со своими старыми тюбиками и альбомами с засушенными цветами.

И только мысль о совместной жизни выводит их из равновесия. Какая же это нелепость, какое пустое расточительство!

И при этом был налицо прекрасный, хоть и полный крыс, подвальный этаж, который Гленн со своим дядей могли бы привести в порядок для нас, и мы могли бы там жить. Мы не очень привередливы — со временем там неплохо бы устроились.

В химчистке было трудно сосредоточиться на работе, когда в голове крутилось столько мыслей. Я поняла, что эта женщина говорит и говорит о чем-то, а я не обращаю на нее внимания. Речь шла о наряде, который она взяла на время у своей сестры, чтобы пойти в нем на свадьбу, и какой-то придурок пролил на него «ирландский кофе»[4]. Есть ли хоть какой-нибудь способ бесследно удалить пятно? Ее сестра — сущий дьявол в отношении своих вещей, в особенности одежды, если она испорчена.

— Понимаете, у меня сплошные проблемы. Я журналистка-психотерапевт, а не представляю, что сказать сестре.

Я выслушала ее, ввела в курс дела менеджера и пообещала, что мы удалим пятно, а ее попросила помочь мне с моей проблемой. Я рассказала ей про Веру и Ника, которые любят друг друга, но терпеть не могут посягательств на свою собственность, и про нас с Гленном, и о том, как мы хотим жить в этом крысином подвале.

Она спросила, сколько в доме спален. Я ответила, что четыре.