Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

– И к тому же, милая Андреа, похоже, мы с вами были не правы.

– Не правы, сударыня? – повторила Андреа. – И, быть может, даже во многом?

– Возможно, но вот первое, в чем мы были не правы: мы выслушали жалобы госпожи де Ламотт, а король ее не любит. А мне, признаться, она понравилась.

– Ваше величество слишком хорошо разбирается в людях, чтобы я смела оспаривать ваши суждения.

– Леонар, – объявила появившаяся в дверях г-жа де Мизери.

Королева устроилась перед туалетом из позолоченного серебра, и прославленный парикмахер приступил к своим обязанностям.

У королевы были роскошные волосы, и она любила, чтобы ими восхищались.

Леонар знал это, и вместо того, чтобы тут же приступить к делу, как поступил бы с любой другой женщиной, он дал королеве время самой полюбоваться ими.

В этот день Мария Антуанетта казалась довольной, даже радостной: она была красива. Оторвавшись от зеркала, она ласково взглянула на Андреа.

– Вообще-то вас следовало бы выбранить, – проговорила королева, – вы так независимы, горды и мудры, что внушаете всем вокруг опасения, словно Минерва.

– Я, государыня? – пролепетала Андреа.

– Да, вы, которая наводит уныние на всех придворных вертопрахов. Ах, Господи, какое счастье для вас, что вы девушка и, главное, что можете находить в этом счастье.

Андреа залилась краской и печально улыбнулась.

– Но я ведь дала обет, – пробормотала она.

– И не отступитесь от него, моя милая весталка? – спросила королева.

– Надеюсь.

– Да, кстати, – воскликнула королева, – я кое о чем вспомнила.

– О чем же, ваше величество?

– О том, что, хоть вы и не замужем, но со вчерашнего дня у вас появился повелитель.

– Повелитель, сударыня?

– Нуда, ваш дорогой братец. Как бишь его, Филипп, кажется?

– Да, государыня, Филипп.

– Он приехал?

– Еще вчера, как ваше величество изволили заметить.

– И вы еще с ним не виделись? Ну и эгоистка же я: потащила вас вчера с собою в Париж. Нет, это непростительно.

– О государыня, – улыбнулась Андреа, – я прощаю вам от всего сердца, и Филипп тоже.

– Это точно?

– Ну, разумеется.

– Вы говорите за себя?

– За себя и за него.

– Как он поживает?

– Все такой же красивый и добрый, государыня.

– Сколько ему теперь лет?

– Тридцать два.

– Бедный Филипп! Вам известно, что я знакома с ним уже четырнадцать лет и из них десять мы не виделись?

– Когда ваше величество изволит его принять, он будет счастлив уверить вас, что разлука никоим образом не ослабила чувства почтения и преданности, которые он питает к королеве.

– А могу я увидеть его сейчас?

– Если ваше величество позволит, он через четверть часа будет у ваших ног.

– Конечно, позволяю и даже хочу этого.

Едва королева произнесла последнее слово, как кто-то быстро и с шумом вошел, вернее, ворвался в туалетную и, встав на ковер, принялся разглядывать свое лукавое, смеющееся лицо в том же зеркале, в которое с улыбкой смотрелась Мария Антуанетта.

– Братец дАртуа, – проговорила королева, – как вы меня напугали!

– Добрый день, ваше величество, – поздоровался молодой принц. – Как ваше величество изволили провести ночь?

– Благодарю, братец, скверно.

– А утро?

Прекрасно.

– Это самое главное. Я только что сомневался, что все прошло успешно, поскольку встретил короля, который подарил меня восхитительной улыбкой. Вот что значит доверие!

Королева расхохоталась. Граф дАртуа, не знавший, в чем дело, тоже рассмеялся, но по другой причине.

– Думаю, что я все же очень легкомыслен, – заявил он, – так как не расспросил мадемуазель де Таверне о том, что она намерена сегодня делать.

Королева перевела взгляд на зеркало, благодаря которому могла видеть все, что происходит в комнате.