Праведник - Игорь Хорр (1997)

Несмотря на внешнее спокойствие и сдержанность, Дмитрий Васильевич устал и был очень раздражен. Он прекрасно понимал, что все, что происходит сейчас, есть какой-то глупый спектакль, скорее всего комедия. Он хорошо знал, что никакие серьезные вопросы невозможно решить на таком разнородном собрании, и чувствовал, что идет на поводу у кучки пришедших сюда авантюристов, а то и просто ненормальных, таких, как эта «непорочная женщина», во что бы то ни стало пожелавших вдруг разделить с ним власть… Еще несколько месяцев назад таких, как госпожа Борзыкина и ей подобные, не пустили бы даже на порог канцелярии генерал-губернатора. Но сейчас многое изменилось. В городе орудовал страшный преступник. Многочисленные попытки поймать его не имели ни малейшего успеха. Жертвы, как на войне, исчислялись уже на десятки. Груз неотступной ответственности давил на плечи господину Савельеву, и ему малодушно хотелось разделить эту тяжесть с кем угодно, пусть даже с такими никчемными людьми, как госпожа Борзыкина.

Высказывались многие из присутствующих. Полицейские говорили о необходимости введения на улицах города дополнительных патрулей и постов, военные предлагали задействовать армию. Богачи обещали деньги, ученые — какую-то сверхсовременную аппаратуру. Иногда из зала слышались скользкие намеки на отставку генерал-губернатора, а также откровенные выкрики против начальника городской полиции Фигорина, якобы ни на что не способного и слишком долго уже занимающего свой ответственный пост.

Сам Акакий Федорович за последние недели здорово сдал. Густые черные брови его хмуро сдвинулись, щеки, ранее круглые, как арбузы, теперь впали, а некогда роскошные черные усы поседели и, как раскрученная капроновая веревка, свисали до подбородка.

«Бедный ты мой, несчастный Акакий Федорович, — глядя на старого друга, подумал господин Савельев. — Что с тобой стало? Где былая удаль твоя? Где твой грозный вид? Совсем тебя этот маньяк доконал. А ведь стоит подумать. Может быть, правы все эти безумные крикуны, и пора нам с тобою на пенсию?»

— Что скажут господа советники? Господин Прыгунов? — обратился генерал-губернатор к Вадиму Никитовичу.

— Я думаю, — поспешил ответить статский советник, — что до поры до времени ничего делать не надо. Любые дополнительные меры только заставят преступника быть осторожней и еще больше перепугают людей. От полиции требуется лишь быть настороже, ждать, когда преступник обнаружит себя, и тогда уже действовать оперативно. Все необходимые средства у них для этого есть.

— Как! Ждать нового нападения! Новой жертвы! — вспыхнула госпожа Борзыкина и посмотрела на Прыгунова таким ненавидящим взглядом, как будто он и был маньяком.

— Вам, мадемуазель, думаю, в этом отношении ничего не грозит. Могу дать стопроцентную гарантию, что ваше главное достоинство ни при каких обстоятельствах не пострадает, — высказал Вадим Никитович мысль, мелькнувшую у генерал-губернатора ранее.

— Мерзавец!

— Я протестую, — под сдержанный смех в зале произнес Прыгунов. — Ваше превосходительство!

— Господа. Я пригласил вас не для разрешения личных конфликтов. Продолжаем обсуждение.

Они продолжили обсуждение и продолжали его еще довольно долго, до тех пор, пока в зал не вошел коллежский секретарь Савелий Евстигнеевич и не сообщил весть о новом кровавом злодеянии, после чего совсем павший духом губернатор объявил о закрытии собрания, и все присутствующие, кроме генерала Фигорина, так ничего и не решив, разошлись.

— Профессор, разрешите задать вам один вопрос? — поравнявшись на выходе с господином Крыловым, улыбаясь, спросил Прыгунов.

— Разумеется, — важно ответил профессор.

— Как можно изнасиловать мертвую женщину?

— Простите, не понял?..

— Ну, в этой вашей лекции все преступники сначала убивают своих жертв, а уж потом, по вашим словам, их… Так вот. Подходит ли к данному случаю слово «изнасиловать»? Ведь женщина мертва и сопротивляться уже не может?