Роза в снегу - Мэри Кэттон (2007)

— Вы должны понять мои опасения. Помилуйте, сколько можно услышать историй о кутилах, которые спускают состояние жен, и те вынуждены прозябать в бедности весь остаток дней своих. Я не хочу, чтобы Эмма проснулась однажды утром и обнаружила, что она и ее сын выброшены вон ради другой женщины.

Глаза лорда Кортни стали жестче, а улыбка еще более искусственной.

— Возьмите, к примеру, вашу мать и отца…

Разговор потянулся дальше. Эмма почти не слушала. Она вглядывалась в лицо своего будущего мужа, наблюдая, как его выражение переходит от изумления к гневу, от гнева к пугающей ярости. Внутренний голос шептал ей, что она должна бы находить удовольствие в этой сцене — в конце концов, причины, по которым он женится на ней, далеки от рыцарских. Так почему же это не так? Почему ей хочется подскочить и закричать на отца, что его идея нелепа? Гордость Алана и без того достаточно уязвлена этим браком. Он имеет полное право забрать назад свое предложение просто из принципа. Но сделает ли он это?

Эмма вспомнила, как всю ночь ворочалась в постели, страшась этой встречи. Ей снилось, что он отказывается от условий договора и в негодовании покидает дом.

Еще ей снилось, что он падает на колени и говорит о своей бесконечной нежности и любви и о том, что готов согласиться на что угодно, лишь бы она стала его женой.

Пока ни того, ни другого не произошло.

— Скажите, Шеридан, вы согласны на эти условия? — спросил граф Кортни.

Алан сидел так спокойно, словно этот нелепый поворот событий ничуть не волновал его. Только глаза выдавали ярость.

— Похоже, у меня нет выбора, — ответил он.

Кортни улыбнулся и протянул руку. Алан не принял его рукопожатия.

С погасшей улыбкой отец Эммы произнес:

— Есть еще один вопрос. Это касается мальчика. — Он порылся в бумагах. — Если случится, что брак между вами будет расторгнут, его мать сохранит опеку.

В ответ Алан лишь рассмеялся. Затем он поднялся со стула и обратился к Эмме:

— Я говорил с официальными лицами магистрата. Остальное предоставляю вам, поскольку вы, похоже, склонны всем руководить.

Он круто повернулся и вышел из комнаты, даже не попрощавшись. Эмма бросилась за ним.

— В котором часу? — крикнула она ему вслед.

— В полдень, — последовал короткий ответ.

Она пошла за ним в холл, где Джон стоял с плащом и перчатками Алана. Старый дворецкий помог ему надеть плащ и открыл дверь.

— Мистер Шеридан, — окликнула она.

Задержавшись в дверях, Алан оглянулся.

— Я… понимаю, что вы должны чувствовать, но никто не станет приставлять пистолет к вашей голове и заставлять пройти через это.

— Это как сказать.

Эмма сделала глубокий вдох:

— Ваше положение, должно быть, крайне отчаянное, сэр.

Алан пожал плечами и стал неторопливо натягивать перчатки.

— Не больше, чем ваше, полагаю.

Она нахмурилась, когда Шеридан медленно направился к ней. Глаза его сверкали, как огненные искры.

— В самом деле, ваше положение, должно быть, крайне отчаянное, если вы выходите за меня, мисс Кортни, — сказал он пугающе безразличным тоном. — Потому что я не из тех, кто добровольно поступается своим достоинством. Стоит только взглянуть на мое весьма бурное прошлое, и вы поймете, что я имею в виду.

— Это угроза? — возмутилась она.

— О нет, мисс Кортни. Я же не гремучая змея, которая трещит хвостом, предупреждая, что собирается наброситься. Я намного хитрее.

Эмма застыла, когда он слегка коснулся пальцем ее груди точно в том месте, где под блузкой скрывалась татуировка, и медленно скользнул пальцем вверх, а затем вокруг шеи к затылку, где его большая ладонь погрузилась в ее волосы. Он наклонил к ней голову, и ее сердце забилось чаще. Глаза мужчины гипнотизировали, и она могла лишь гадать, страх или восторг превращают ее колени в вату.