Творящие любовь - Джудит Гулд (1998)

— Германия сейчас — пороховая бочка, это ясно, — озабоченно заметил Лэрри. — Ситуация слишком нестабильна. Мне кажется, без крайней необходимости никто не должен туда ехать.

Шарлотт-Энн посмотрела на Луиджи, чтобы поймать выражение его лица, но оно было абсолютно невыразительным. Он облокотился на край стола из ценного дерева и, когда слуга вошел с подносом, уставленным тонкими рюмками с ликером, взял ящичек с сигарами, открыл его и поднес Лэрри. Тот выбрал сигару, оценивающе понюхал ее и, прежде чем закурить, помял ее пальцами, прислушиваясь. Луиджи, не выбирая, тоже взял сигару и зажег ее. Мужчины уселись на стулья друг против друга и завели разговор о политике, пока Элизабет-Энн с дочерью, сидя на кушетке, обменивались новостями о семье и друзьях.

— Заккес очень высокого роста для своих тринадцати лет, — с гордостью рассказывала Элизабет-Энн. — И он стал таким красивым. Я привезла тебе его фотографию, но забыла ее в отеле. Завтра привезу. Ты и не узнаешь брата. Он точная копия своего отца.

— Он уже решил, чем будет заниматься дальше?

— Ну, мне бы хотелось, чтобы сейчас Заккес отправился в колледж, а потом вошел в гостиничный бизнес, но он категорически против этого. — Элизабет-Энн, словно не веря самой себе, покачала головой. — Заккес намеревается отправиться в Аннаполис[22].

— Во флот?

Мать кивнула.

— И он не хочет, чтобы мы его от этого отговаривали.

— Ты тоже боишься надвигающихся событий, правда, мама?

На лице Элизабет-Энн появилось странное выражение.

— Да, — спокойно ответила она. — Боюсь. Особенно боюсь за Заккеса. Если начнется война, а Лэрри считает, что это неизбежно… — Женщина выразительно пожала плечами. — Ведь я мать. Ни одна мать на захочет, чтобы ее сын отправился воевать и сложил голову, не важно, во имя чего будет вестись война.

— Я понимаю, — отозвалась Шарлотт-Энн. — То же самое я чувствую в отношении Луиджи. Так как он военный… — Она мгновение помолчала, не желая беспокоить мать правдой. — Как бы то ни было, достаточно этой сентиментальной болтовни. — Она села поудобнее. — Как хам Регина?

— Она шлет тебе привет. Твоя сестра прекрасно окончила медицинский колледж. Мы отпраздновали окончание учебы вместе с ее двадцатипятилетием. Как бы мне хотелось, чтобы и ты присутствовала на нашем празднике. Знаешь ли, она, видимо, станет отличным педиатром. Но должна признаться, что мне не очень по душе ее свадьба. У жениха Регины ортопедическая практика в Сан-Франциско, следовательно, она отправится туда. — На лице матери отразилась боль. — Как тяжело матери видеть, что ее дети покидают родной дом. Ребекка умерла, Заккес собирается служить во флоте. Теперь и Регина уедет на другой конец страны, а между тобой и мной целый океан… Никто из моих детей не желает иметь ничего общего с «Отелями Хейл». — Она покачала головой. — А я уже знаю, что, если ты пытаешься держать тех, кого любишь, на коротком поводке и не давать им делать то, что им хочется, они разбегаются от тебя еще быстрее.

— Ты не выгоняла меня, мама, — негромко успокоила ее Шарлотт-Энн. — Я влюбилась.

— Я знаю, что ты полюбила. — Элизабет-Энн улыбнулась и пожала пальцы дочери. Ее голос упал до шепота. — Теперь я вижу, почему это случилось. Луиджи чертовски красив.

Они обе украдкой покосились на него и улыбнулись, но их хорошее настроение быстро улетучилось, как только обе женщины прислушались к разговору мужчин.

— Вы только что вскользь упомянули о проблемах в Германии, — говорил Луиджи, выпуская голубые облака сигарного дым. — Какого рода проблемы, по-вашему, мучают Германию?

Лэрри криво, невесело улыбнулся. Его единственный глаз пристально смотрел на Луиджи.

— Гитлер.

— Разве вы не считаете, что немцы хотят, чтобы ими правил Гитлер?

Лэрри откинулся назад и устроился поудобнее.