Мужчина из ее снов - Марсия Ивэник (1998)

— Становится прямо-таки жарко, правда? — Его пальцы забирались выше и выше по ее икре и по колену. Она лежала рядом. Он не мог на нее наглядеться. Он готов был провести ночь, созерцая ее красоту.

— Это огонь, — прошептала она. Она провела ладонями по его плечам, будто стараясь запомнить их форму и величину.

Ну нет, сказал Клэйтон самому себе. Он не может провести всю ночь, любуясь ею, пока ее маленькие горячие ладони касаются его тела, будто сполохи пламени. Он нагнулся и поймал губами ее рот. Со стоном он погладил шелковую кожу под ее грудью, с наслаждением отмечая, как твердый сосок вдавливается в его грудь.

Ее пальцы гладили его спину, вдавливаясь ногтями в изгибы. Стон желания вибрировал в ее гортани, а ладони в этом время скользили все ниже, ниже, пока не охватили его ягодицы.

Клэйтон почувствовал, как его бедра непроизвольно подались вперед. Мускулистые его бедра — и мягкие, шелковистые ее — слились.

— Ты знаешь, что бывает, когда играешь с огнем?

Пальцы ее, удивительно сильные, охватили его.

— Ожог, — сдавленным голосом ответила она. — Губы ее скользнула по его губам: — Зажги во мне огонь, Клэйтон — умоляюще попросила она.

Одним движением он вошел в ее жаждущую плоть и позволил пламени любви охватить их еще раз.

Алиса положила в протянутую руку Клэйтона кусок шоколада с печеньем и игнорировала его смешок. Да, она была виновата, что не успела приготовить достойный завтрак и что они опоздали на работу. Она хотела было принять душ отдельно, но он настоял на совместном, увещевая экономить воду. Победила экономия. Любовь в кресле — это цветочки по сравнению со скользким кафелем и мылом. Лицо ее залила краска, когда она вспомнила, что она вытворяла этой ночью и утром. Клэйтон очень ее вдохновлял.

Он разглядывал плитку, что лежала у него на ладони.

— И это все?

Она добавила еще одну плитку, затем сунула ноги в дутые сапоги, и набросила жакет.

Он потрогал тугой узел волос у нее на затылке:

— Мне больше нравится, когда твои волосы распущены. — Губы его коснулись кожи на шее, обнажившейся под пучком. — По и у этого стиля — свои преимущества.

Дрожь желания пробежала у нее по спине. Этот мужчина опасен.

— Перестань, — попросила она.

— А мне слышится в этом “давай еще”, — пробормотал он в ее шею.

Она наклонила голову, чтобы он смог удобнее касаться ее. Желание сжигало ее. Одним прикосновением он мог заставить ее желать его с неистощимой страстью.

— … Или мы приедем на работу очень поздно, — прошептала она.

Губы его уже целовали вовсю ее гибкую шею, а руки притягивали тело все ближе и ближе.

— Мы же можем сказаться больными?

Алиса неохотно отстранилась от него, глубоко вздохнула и взяла сумочку.

— Если уж говорить о болезнях, то две мои помощницы уже болеют.

Клэйтон усмехнулся и подвигал бровями, поправляя на ней воротничок.

— Теперь сезон такой — все болеют. — Он помог ей надеть пальто и взял свое. — Высокая температура, боли…

Алиса захохотала вслед за ним.

Да, она страдала всеми этими симптомами — и еще несколькими, которые он не упомянул, но врач бы тут не помог. Разве что “доктором” будет доктор Клэйтон.

Алиса тихонько закрыла дверь кабинета и облегченно вздохнула. Все-таки полчаса тишины и покоя без расспросов — это много. Беверли — студент, подрабатывающий библиотекарем, сможет справиться с тем, что закажут читатели в эти полчаса.

Она открыла штору, что загораживала вид на деревья и близлежащую ферму, граничащую с университетским городком на севере. Вокруг ее рта залегли морщины. Она развернула свой крутящийся стул к окну и взглянула на печальный пейзаж. Иссохшие поля и облетевшие деревья; рваные клочья облаков, застилавшие солнце, и сильный ветер, гоняющий сухие листья по двору… Листопад почти закончился, на пороге зима.