Мужчина из ее снов - Марсия Ивэник (1998)

Алиса ступила на порог комнаты и замерла. Если первый этаж здания претерпел изменения, то второй и третий этаж были превращены в одно огромного размера пространство. Она медленно вошла и уставилась на машину, которая заполняла это пространство. Три огромные лазерные пушки были вознесены на высоту около пяти метров, и все были направлены на сияющую металлическую платформу в центре. Массивные приборы занимали остальное пространство. Все это выглядело, будто декорации к научно-фантастическому фильму.

— Это — работает? — прошептала она.

— Временами. Это называется машиной телепортации, но мы назвали ее “Оскаром”, по имени одного брюзги из “Улицы Сезам”. Она такая же жадная и огромная, и пользы от нее столь же мало. — Он улыбнулся, увидев изумленные глаза Алисы. — Можешь все рассматривать, по, пожалуйста — не трогай ничего.

— Это в ней ты побывал в ночь Всех Святых?

Он подумал и неохотно ответил на этот простой вопрос:

— Да.

— Ты что, сумасшедший?! — в ужасе закричала она. — Ты мог погибнуть! — Огромные металлические монстры приводили ее в ужас.

— Или еще хуже.

— Что ты имеешь в виду — “еще хуже”?

— Тебе известно, что существует четыре измерения: длина, ширина, глубина, время. — Она кивнула. — Многие физики изучают теоретические сущности, называемые “связями”. Этот термин используется для описания поведения частиц в условиях высоких энергий. Эти ученые убеждены, что существует от десяти до двадцати шести измерений вместо четырех, как мы думаем.

— Что общего это имеет с твоим “или хуже”?

— Мы начинаем верить, что это так и есть.

— Я не понимаю.

— Мы проделали ряд опытов. Мы можем послать в пространство материю, но не можем проконтролировать ее прибытие. Самое ужасное состоит в том, что большая часть посылаемого в пространство не возвращается. — Он слегка улыбнулся. — Куда же оно попадает?

— Ты имеешь в виду, что оно пропадает в тонких слоях атмосферы?

— Ничто не может пропасть, если только не существуют другие измерения, о которых мы не знаем. Возьми, к примеру, мои очки.

— Они дома, на столе в столовой.

— Нет. В ночь Всех Святых я был в совсем других очках. “Оскар” выстрелил мною — и я попал в твой дом. То были толстые, черные очки с моим именем и адресом университета. Я прибыл в твой дом без них; в поле зрения моих товарищей ничто не приземлялось; ничто не осталось и на платформе. Так где же они?

— Они могут быть где угодно, Клэйтон. Просто их кто-то нашел и не потрудился вернуть по адресу.

— Верно. — Он ходил вокруг гигантского диска платформы. — Где также запущенные в пространство корзина с апельсинами, кофейные чашки и словарь, завернутые в объявление, обещавшее огромную сумму вознаграждения тому, кто вернет это в университет? Ничто не вернулось.

— Это ничего не значит. — Она нервно убрала ногу с платформы. — Ведь так?

— Алиса, мы не знаем, куда все это подевалось, и, пока не узнаем, ничто живое не может быть перемещено в пространстве. Я убежден, что ты понимаешь секретность этого проекта.

Она покорно кивнула головой. Это было слишком, чтобы переварить за один раз.

— В таком случае, я думаю, ты поймешь, если я скажу, что мы фальсифицировали наш отчет Конгрессу.

— Вы… солгали Конгрессу!

— Не то чтобы солгали. Просто удержали часть информации. Если какой-нибудь шустрый конгрессмен подумает, что дело близится к успеху, Конгресс может захотеть продвинуть проект. Пострадает безопасность, а в нашей команде каждый обязан соблюдать ее.

Он вывел ее из помещения и провел вниз, держа за руку. Он начал выключать свет. Остался лишь свет в дальнем углу, в кухне.

— Есть еще вопросы?

Она покачала головой:

— Я не могу сейчас мыслить ясно, Клэйтон.

Он погладил ее по щеке.