Пляжный клуб - Элин Хильдебранд (2015)

Сперва он дал маху с Уорли. Муж и жена из Атланты – весьма крупная, надо сказать, пара. Каждое утро, когда Джем сновал меж столиков, убирая посуду, они подолгу набивали брюхо. Однажды мистер Уорли не постеснялся последовать за ним на кухню, чтобы забрать с тарелки оставшиеся пару кексов с ягодным ассорти, и у Джема, который не понаслышке знал, что такое неутолимый голод, вырвалось: «Еще бы, они самые вкусные».

Несколько дней спустя дородный господин съезжал. Он расплачивался по счетам, и Лав сказала:

– Десятый номер можно убирать. Уорли съезжают.

Облизав сладкие от пудры пальцы (ему позволяли лакомиться остатками трапезы), Джем произнес:

– Одна нога здесь – другая там, – и ринулся исполнять.

Убирать номера после отъезда гостей – занятие не из приятных. Приходилось ворошить постель, сгребать в охапку простыни с пятнами любви, как в шутку называли их горничные. Джем, конечно, тоже был не прочь посмеяться, да только удовольствия это не прибавляло. Пятна любви – еще полбеды. Бывало, он натыкался на что-нибудь похлеще: кровь, мочу, использованные презервативы, комки жвачки и даже еду. В одной постели среди простыней завалялась крабья клешня. Кроме того, Джему надлежало освобождать мусорные корзины, и он, конечно, предпочитал в них не заглядывать. Забирать из ванной грязные полотенца, махровые халаты и коврик – тоже миленькое дельце. Правда, лучше, чем выковыривать из слива комья спутанных волос.

Вот и в тот раз Джем по обыкновению занялся номером Уорли. Телевизор они не выключили, и между делом Джем слушал сводку спортивных новостей. Убрал с кровати плед, снял одеяло, стянул простыни, стараясь не думать о том, как на них ворочались потные толстяки. Снял с мусорки мешочек для мусора, скрутил его и завязал узлом. Тут показали сводную таблицу матчей, и сразу вспомнился отец со своей коллекцией памятных призов позади барной стойки в «Тюремной башне».

Джем заглянул в шкафы на предмет оставленных вещей, проверил ящики письменного стола. Краем уха он слышал, как Ванс хвастался кому-то, что наткнулся в одном из номеров на какую-то обалденную вещицу – может, женское белье или журнал с непристойностями. По счастью, в шкафу и в столе оказалось пусто.

Джем распахнул дверь в уборную – и ахнул: на унитазе с «Телегидом» в руках сидела миссис Уорли собственной персоной. Она выпучила глаза и, разинув рот, уставилась на Джема. Он еще подумал: «Только бы не встала», и тут дамочка поднялась, и взгляду Джема открылся обвисший живот, похожий на рыхлую опару.

– Уходи отсюда! Уходи! – заверещала миссис Уорли, заливаясь краской.

– Простите, мэм, – пробормотал Джем. – Я думал, вы съехали…

Миссис Уорли вскочила с толчка и захлопнула перед его носом дверь. За стеной послышался плач. Джем бросился вон, забыв и белье, и мусор. Он вырвался на свет божий, не помня себя от ужаса и позора. Ватные ноги еле держали. Он бы все сейчас отдал, лишь бы оказаться в своей комнате, запереться на ключ и спрятаться под одеялом.

Убежище предоставила погруженная во тьму прачечная, где по-домашнему пахло стиральным порошком. Джем сидел там, уткнувшись лицом в стопку рыхлых зеленых полотенец, и размышлял, пожалуется на него миссис Уорли или все-таки обойдется. Он пытался думать о чем-то приятном: о том, как здорово было бы пойти сейчас в «Музу» и выпить кружку прохладного пивка, поговорить с симпатичной девушкой в легком платьице… однако из головы никак не выходили белые ляжки миссис Уорли, рыхлые как сахарная вата. Джема чуть не стошнило. И тут в прачечной зазвонил телефон. Это был Мак.

Когда Джем зашел в кабинет, его трясло.

– Съехали? – спросил он.

Мак мрачно кивнул.

– Еще повезло, что она не додумалась обвинить тебя в попытке изнасилования.

Перед глазами Джема вновь возникла яркая картина: миссис Уорли встает с унитаза. Стало страшно, что этот образ будет преследовать его до конца жизни.

– Ну уж нет, – обронил он. – Ни за какие коврижки.