Большой Боб - Жорж Сименон (1994)

Лейтенант жандармерии — я с ним не виделся — с самого начала решил, что это скорей всего не несчастный случай, а самоубийство. Оказывается, в первом часу один из его подчиненных, взяв лодку Дандюранов, более полусотни раз всеми возможными способами забрасывал в воду пятикилограммовую гирю, и ни разу веревка не захлестнулась вокруг его щиколотки так, как у Боба.

Уже в десять утра лейтенант приказал перевезти тело на грузовичке в Мелён, в казармы жандармерии, и вызвал судебно-медицинского эксперта. Может, он заподозрил неладное? Предположил возможность преступления? Но показания тех, кто видел, как Боб отчалил от «Приятного воскресенья», как плыл, сидя на корме, должны были его разубедить.

Я не согласен с Рири, что этот лейтенант какой-то садист; скорей всего, он педантичный служака, из тех, что стремятся к совершенству в мелочах. Каждый день он встречается с людьми самого разного рода. От Люлю попахивало спиртным. Лейтенант увидел черные брюки, обтягивающие зад, несвежий свитерок, взлохмаченные волосы, более темные к корням — Люлю их подкрашивает, — и принял ее не за ту, кто она на самом деле.

Джон слышал часть вопросов, которые задавали в жандармерии; надо добавить, что лейтенант сам уселся, но им сесть не предложил. Взбешенный Джон дважды вмешивался; в конце концов ему велели покинуть кабинет, и жандарм тут же спросил Люлю:

— Это ваш любовник?

А перед этим он выяснял, не ругались ли Люлю и Боб накануне вечером, была ли у Боба любовница, сколько он получал в качестве рекламного агента не очень популярного иллюстрированного журнала, где работал уже два года.

— Чем он занимался до этого?

— Был коммерческим представителем обувной фабрики.

— В Париже?

— Да.

— Его выгнали?

— Нет.

— Почему же он тогда сменил работу?

— Потому что ему надоело.

— Часто ему случалось менять работу?

— Столько раз, сколько ему хотелось.

— Выходит, если я правильно понимаю, это вы на ваши шляпки содержали дом?

— Я приносила свою долю.

— Но большую?

— Когда как.

Этот допрос был жесток еще и потому, что лейтенант оказался близок к истине. Я знаю, что за тринадцать или четырнадцать лет Боб Дандюран сменил чуть ли не двадцать мест и не всегда уходил по собственной воле. Он просто был не способен принимать всерьез дело, которым ему приходилось зарабатывать на жизнь.

— Вы никогда его этим не попрекали?

— Попрекать его? Мне не в чем было его упрекнуть.

Рири сказал о Люлю «молодчина», и в его устах это был серьезный комплимент. Она мужественно защищалась или, верней, защищала своего Боба от инсинуаций лейтенанта. Но с полной ли убежденностью? Это уже совсем другая история.

— Что он пил вчера вечером?

— Вино.

— Сколько стаканов?

— Не считала.

— Он сильно пил?

Лейтенант тоже, хотя и по-своему, доискивался причины этой смерти, которую никто не мог ему объяснить. Ему нужна была правда, простая и очевидная.

— Он был пьян, когда ложился спать?

Сжав зубы, глядя куда-то вдаль, Люлю отвечала:

— Я никогда не видела его пьяным.

— Он ходил по барам?

Судебно-медицинский эксперт, произведя осмотр трупа, должно быть, сообщил лейтенанту, что Дандюран был алкоголиком; по медицинским канонам, это соответствовало истине.

— Долги у него были? Вы их знаете?

Потом он снова начал добиваться, были ли у Боба любовницы, а у Люлю любовники.

Когда закончился этот бесполезный допрос, Люлю попросила у лейтенанта разрешения увезти тело.

— Зайдите попозже. Сначала я должен доложить прокурору.

Прокурор проводил воскресенье у друзей где-то в окрестностях Корбейя, и его долго пришлось разыскивать по телефону. Когда наконец к четырем часам с формальностями было покончено, лейтенант объявил:

— Теперь, чтобы увезти тело, вам остается только найти санитарную машину, если, конечно, вы не предпочтете похоронный автобус.