Опыт воображения - Мэри Уэсли (1998)

К тому времени они подошли уже к двери его дома. Открыв ключом дверь, он пропустил ее вперед и позвал экономку. Возможность рассказать ему что-либо еще была упущена, и Джулия замкнулась в себе.

Позже, когда к остановке подкатил автобус, на котором ей предстояло уехать, она вдруг заколебалась и замерла в нерешительности посреди толпы штурмующих входные двери пассажиров.

Священник почему-то даже не моргнул глазом при упоминании о сломанном носе. А не могла бы она скинуть с себя то, намного более тяжкое, бремя? Она колебалась, а толпа продолжала сзади напирать и волноваться. Кондуктор нагнулся, схватил ее за руку и втащил в автобус.

ГЛАВА 10

— Я подумала, не заглянуть ли мне к тебе на секундочку, чтобы только узнать, как у тебя идут дела, — услышал Сильвестр, отпирая входную дверь, голос Ребекки. — Я вижу, ты отполировал ручку дверного звонка. Он теперь так приятно смотрится. Мне нравятся вот такие, в виде дельфинов; они теперь встречаются довольно редко. Их просто расхватывают американцы. — С этими словами она втиснулась в гостиную. — Я как раз шла мимо, — сказала она. — Твой дом был мне по дороге.

— Куда? — спросил, усмехаясь, Сильвестр. Он знал, что ответа не будет.

— Ого! — воскликнула Ребенка, останавливаясь. Ее глаза бегали по комнате, перескакивая с предмета на предмет, как лучи прожектора в ночном небе. — Письменный стол! Это — новое. Красота! — Она постучала по дереву, выдвинула ящик. — Такие теперь очень редко попадаются, Сильвестр, тем более что у него сохранились его собственные ручки. Великолепно! Пришлось немного раскошелиться, да?

— Это стол моего отца. Он был в чулане. Не нравился Цилии.

Ребекка засмеялась:

— Ни капельки не сомневаюсь, что она и понятия не имела, сколько он стоит. А может, она думала, что это подделка? Или у Эндрю Баттерсби полно ценных письменных столов?

— Может, и так. Хочешь выпить?

— О да, с удовольствием! Только немного. Смотрите, здесь еще и кресло! Тоже новое.

— Тоже моего отца.

— А фирма! Это же „Чиппендейл“! Прекрасно! — и она провела ладонью по спинке и подлокотнику кресла.

— Да, ты права.

— Ты только посмотри на его ножки! — простонала Ребекка. — Боже мой, Сильвестр, хотела бы я, чтобы у меня самой были такие ноги! Мои больше похожи на ножки рояля.

— Ну, я бы так не сказал, — возразил Сильвестр, которому много раз приходила в голову именно эта мысль. — Я принесу тебе выпить. — И он вышел, оставив посетительницу разглядывать комнату.

Перестав похлопывать кресло, Ребекка осмотрелась. Что-то еще, кроме стола и кресла… После того как она здесь была в последний раз, что-то явно изменилось, но что? Диван стоял на своем прежнем месте, полки вдоль задней стены были, как и тогда, полны книг, на полу и над намином — ничего. Что же все-таки изменилось?

Со стаканами в руках из кухни вернулся Сильвестр.

— Садись, пожалуйста! — сказал он, подавая Ребекке стакан и указывая на диван. Сам он устроился в кресле у стола, спиной к окну.

— Восхитительно, — сказала Ребекка, отведав приготовленный Сильвестром напиток. — Ты совершенно точно знаешь мой вкус.

Ничего не ответив, Сильвестр закинул ногу на ногу и глотнул из своего стакана.

— Если ты намерен поменять всю обстановку, — заметила Ребекка, — то ты должен позволить мне помочь тебе. Дело в том, что я довольно хорошо разбираюсь в антиквариате. — „Ей не занимать настойчивости, — подумал Сильвестр, — никогда не сдается“. — Для начала, — продолжала она, — тебе понадобятся несколько ковров. Те персидские были просто замечательны.

— Турецкие, — поправил Сильвестр.

— Да, турецкие. Есть какая-нибудь надежда получить их обратно? Уж такого-то добра у Эндрю Баттерсби наверняка хватает?

— Не знаю.