Дерзкая - Крис Кеннеди

Чтобы кто-нибудь знал, чтобы прошлое не было прошлым, а будущее принадлежало не только ему. Так он думал, но сейчас ему было достаточно обнимать Еву, ощущая под своей мозолистой ладонью ее нежную кожу. И это само по себе заслуживало внимания, потому что до сего момента он никогда не предавался подобным нежностям.

– Да, узнаю все досконально и совершенно незаметно, – пообещала она.

Он поверх покрывала провел рукой вниз по ее животу и бедрам и обратно, и она покрылась мурашками от прикосновения мягкого меха.

– Мы лучше поговорим о других вещах, не секретных.

– Или о политике.

– Или о том, что было.

– Или о том, что будет.

– Пожалуй, нам стоит поговорить об одежде.

Он улыбнулся, скользя взглядом по ее разрумянившемуся лицу.

– Расскажи о своем домике с красной крышей у реки, Ева.

Его раскатистый голос был низким, колдовские глаза смотрели на нее не мигая, темные тени на скульптурном лице были не такими резкими, как складки вокруг чувственного рта, и Ева почувствовала, что внутри у нее зарождается что-то теплое и светлое. Она посмотрела на него с загадочной улыбкой, будто собираясь с мыслями.

– А-а, понимаю, я уже заинтересовала тебя. Дай подумать… Я готовила бы нам ужин в маленьком домике с красной крышей. Перед домиком непременно имелся бы небольшой садик, где обязательно росли бы турнепс и лук-порей. Каждый раз я готовила бы что-нибудь необыкновенное, а ты держался бы за живот, потому что все ел и ел и никак не мог остановиться.

Она слегка приподняла брови, надеясь услышать возражения, но он, приподнявшись на локте, покачал головой.

– Я почти ощущаю вкус этих восхитительных блюд. Но почему турнепс?

Она повернулась к нему и рассмеялась, отчего нежные завитки черных волос запрыгали, как пружинки.

– Он очень хорош, особенно с хлебом и яйцами.

– Турнепс? Это выдумки, Ева. Наверняка ты мечтала о чем-то другом.

– Турнепс, – повторила она твердо. – Человек грезит о том, чего никогда не знал, но чего хочет, разве это не так?

– Так. – Он пристально смотрел на нее. – Ты никогда не выращивала турнепс.

– И лук-порей тоже. И не держала ни овец, ни цыплят. И не имела дома у реки.

– Значит, ты мечтаешь обо всем этом.

Она улыбнулась и ласково погладила его по затылку.

– Я знала, что ты поймешь.

Опираясь на локоть, он подался вперед и поцеловал ее в теплую щеку, а потом опустился ниже, к влажной шее. Она запрокинула голову, чтобы ему было удобнее, и каждый продолжил свое занятие: она – рассказывать, а он – целовать.

– Потом, – перешла она на шепот, – когда на небе начали бы появляться звезды, а в маленьком очаге горел огонь, мы сидели бы на берегу реки, ты пил бы эль, а я – вино…

Она остановилась, потому что нарисованная картина никак не подходила для графа, которому есть чем заниматься, у него куча важных дел. Почему он ими не занимался – это еще предстоит прояснить, и она, конечно же, непременно сделает это. Но в любом случае наличие маленького домика на берегу реки и простое вино никак не запятнают его репутацию.

– Ты возьмешь меня с собой?

Она опустила взгляд к меховому покрывалу, а потом отвернулась.

Темные глаза в ожидании смотрели на нее, а рука лежала на животе, будто все теперь зависело от ее ответа.

– Если ты возьмешь меня в свою мечту, я обязательно приду к твоему маленькому домику.

Еву охватила жаркая волна, в пальцы рук и ног будто вонзились тысячи раскаленных иголок. Внутри у нее словно разгорался свет и, поднимаясь оттуда, набирал силу и уничтожал холодную темноту в сердце.

И это сияние было таким ярким, что мешало ясно видеть, и на Джейми она смотрела сквозь дрожащую пелену.

– Придешь?

– Да, если захочешь.

Он почувствовал ее слезы и прерывистое дыхание. О, он погубил ее! Все ее прежние клятвы: никакие слезы, никакая любовь – ничто не имеет значения – были смыты как песок.