Любовь от кутюр - Ирина Масарновская (1995)

Вдруг он неожиданно подошел к стеллажу, взял с него отрез розовато-лилового шелка, отмотал от него несколько метров и, набросив ткань на худенькие плечи Алины, стал орудовать булавками.

— Большинство модельеров работают не так, — Вадика трудно было понять, так как губами он сжимал множество булавок. — Только Ритина бабушка, Клавдия Елисеевна, кроит прямо из рулона и делает разметку булавками прямо на человеке.

— Ты бы пригласил кого-нибудь в помощники мерки снимать, — предложила Рита, наблюдая за его манипуляциями с тканью.

— Ты что? — возмутился Ефремов. — Снятие мерки — это самая важная часть всей работы, и это я всегда делаю сам. Хорошим примерщиком можно только родиться, научиться этому нельзя.

— Самые лучшие примерщики — в Париже! — мечтательно проговорила Алина.

— Да, верно! Только стой спокойно, а то уколю. — Вадик вертел Алину, словно забыв, что перед ним живой человек, а не манекен. — Я могу делать выкройки, шаблоны, кроить, шить снимать мерки, могу стать мастером небольшого пошивочного цеха.

— Ишь, как расхвастался! — с улыбкой заметила Рита.

Не обратив внимания на ее реплику, Вадик продолжал скалывать на Алине шелк булавками. — Я мог многое в портняжном ремесле, но прежде всего и главным образом я — модельер, и когда у меня будет свой собственный салон, ничем другим я заниматься не буду, увольте!

— И уволят, не сомневайся. С твоими претензиями жить и творить нужно где-нибудь на западе Европы, а не на юго-западе Москвы в ателье индпошива № 43 «Мосшвейпрома», — съязвила Рита.

— Зачем ты так зло! — вмешалась Алина, заметив, что Ритины слова обидели парня. — Что ж, по-твоему, и помечтать нельзя? А может, лет через десять и у нас в Союзе что-то изменится и тогда не только Слава Зайцев да Лидия Орлова будут выезжать со своими моделями в Париж. Возможно, именно кутюрье Вадима Ефремова и Алины Светловой украсят номера модных журналов, издаваемых капиталистами.

Вадик благодарно посмотрел на нее снизу вверх, а потом, поднявшись с корточек и отступив слегка назад, проговорил, обращаясь к Алине:

— Ну вот, готово, дорогая. Как тебе это нравится?

Девушка осторожно подошла к зеркалу. На ней был классический греческий хитон.

— Ой, как мне хочется иметь такое! — в восторге воскликнула она.

— Когда стану богатым, тогда сделаю тебе такой роскошный подарок! — щедро пообещал Ефремов. — А пока что я вынужден экономить каждый рубль.

Вадик быстро вынул все булавки, скреплявшие платье, бережно и ловко поймал упавший с плеч Алины и тут же рассыпавшийся материал.

— Пойдемте, выпьем за то, чтобы наши мечты когда-нибудь стали реальностью! — Вадик широко раскрыл перед девушками дверь, приглашая их в кухню.

Громадский еще не вышел из ванной, над которой висела надпись «Фотолаборатория», поэтому компания без него уселась за стол.

Белый рислинг разлили по фужерам и стали его пить медленными, небольшими глотками, как голливудские кинозвезды.

Рита достала из сумки пачку «БТ» и, картинно держа сигарету, закурила.

От выпитого вина Вадик сделался необычайно болтливым. Он стал делиться с сестрами своими планами и замыслами. Эти планы были столь же отчетливы, как вид с обзорной площадки на Ленинских горах, на которой Алина побывала вчера.

Отметив про себя с завистью это их качество, Алина вслух задумчиво произнесла, обращаясь к Вадику:

— Ты так уверенно говоришь о своем будущем!