Любовь от кутюр - Ирина Масарновская (1995)

Оля Шамякина и сама была похожа на вареник. Худые руки и ноги и очень мясистая часть от шеи до бедер как спереди, так и сзади. Зато головка ее вызывала симпатии и мужчин, и женщин.

С черными вьющимися кудряшками, с коротким носом, круглыми глазами и губами, похожими на букву «О», она казалась сверхпростодушной и кукольно-бесхитростной, хотя на самом деле была практична и трезва.

Муж Ольги, худенький юркий мужичок, работал сутками на «скорой», и Ольга как-то пожаловалась Татьяне, что ее Ванек устает на дежурстве и не тянет как мужик. Потому-то она и водила любовников, правда, не к себе в дом, а на квартиру к Орловой.

— Танюша! Ну не сопротивляйся! Эдик тебе должен понравиться! — говорила Ольга, когда подруги, сидя на кухне у Шамякиных, ели вареники с вишнями. — Если хочешь знать, я бы и сама не прочь с ним завести шашни, но в его вкусе такие женщины, как ты!

— То есть? — Татьяна вопросительно глянула на «сваху».

— Ты — яркая, очень соблазнительная и умная, — Ольга говорила, любуясь Татьяной.

— Спасибо, женщины редко говорят друг другу правду, — очень серьезно сказала Орлова и вдруг весело захохотала: — Оля! Ты, наверное, так всегда говоришь обо мне тем кавалерам, что хотят обязательно попить чайку у меня на Беговой? Да?

— Ладно тебе, как ни говорю, а все мимо, — незлобливо отмахнулась от нее Шамякина. — Но на это раз, думаю, тебе повезет, Эдик Мезин — парень что надо! — уверенно заявила Ольга.

— А что ему от меня надо? — поинтересовалась Татьяна.

— Хочешь, как на духу расскажу про него все, что знаю сама? — пропустив мимо ушей колкость, спросила Шамякина.

— Ну, валяй! — благосклонно согласилась Орлова.

— Мне нравится цинизм Мезина, — задумчиво проговорила Ольга. — Я знаю его с детства. Мы жили в одном дворе на Герцена. Он был немного старше меня и дружил с моим братом Женькой. Эдик закончил филфак МГУ, западное отделение. Владеет несколькими языками. Одарен, но очень ленив, — сообщая эти подробности, Ольга следила за реакцией Татьяны.

Та медленно водила чайной ложкой по скатерти, словно и не слушала подругу. Ольга обиженно замолчала.

— Так чем занимается сейчас этот одаренный циник? — Татьяна весело посмотрела на Шамякину. — Сколько у него покинутых жен и детей?

— Сейчас он одинок, — поспешно проговорила Ольга.

— Ну конечно, непризнанный талант, не понятый семьей гений, — иронизировала Татьяна.

— Конечно, Эдик — не святой. Сначала он бешено прорывался в Союз писателей, публиковал лакейские статьи о разных секретарях при литературе, воспевал их произведения, как Гомер подвиги Одиссея, а потом, прорвавшись, занялся общественной деятельностью, — сказала Ольга, гордая за знакомого.

— Знаем мы этих общественников, — вставила Татьяна. — Небось, доставал продукты для Дома литераторов ценой дефицитных билетов на Высоцкого.

— И вовсе нет! — насупилась Ольга. — Мезин руководит молодыми писателями.

— Ах, вон оно что! Значит, Мезин не хухры-мухры, а Руководитель! — Татьяна подняла вверх указательный палец. — Я не люблю, чтобы мной руководили, — грозно произнесла она, а потом улыбнулась мечтательно: — Я хочу, чтобы меня любили, и только тогда я позволю, чтобы по мне руками водили…

— Тань, я хочу, чтобы ты знала про Эдика все, — несмело вновь начала Ольга.

— Ну, что еще с ним приключилось? Он что — голубой? — испугалась вдруг Орлова.

— Бог с тобой! Он уже сменил трех жен! — замахала на нее руками Шамякина.

— Наркоман, что ли? — со страхом спросила Татьяна.

— Нет, но в молодости он пил по-черному, а сейчас завязал, — стараясь заверить себя и подругу, сказала Ольга.

— Ладно, знакомь меня со своим Хэмингуэем! — согласилась Татьяна…

Мезин сидел у Орловой в комнате, привалившись к спинке дивана и в упор рассматривал Татьяну.