Единственная и неповторимая - Шейн Уотсон (2008)

— Да, Джеки. Она его девушка. И насколько она знает, ты его давняя приятельница, у которой роман с модным фотографом. Ладно, перестань. — Аманда отбросила серебряную атласную юбку. — Ты должна оказывать мне моральную поддержку, а не сидеть развалившись и жалеть себя. Давай принеси пару метров той снежной драпировки. Вы с Лидией — ответственные за пришивание звезд.

— Лидия? Зачем ты просишь ее помочь?

— Вообще-то я попросила помочь обоих.

Аманда схватилась за руку ассистента, чтобы удержать равновесие, когда Мартин в последний раз дернул за шнуровку корсета и закрепил серебряные ленточки зажимом.

— Джеки! Она была права, Лидия была во многом права, как оказалось. Она могла бы быть более тактичной, деликатной, но я не позволю этому поссорить нас. Это касается только меня и Николаса, и я больше не хочу никаких потерь, уж спасибо. — Аманда положила руки на бедра и выгнулась назад, чтобы посмотреть на себя в зеркало, стоящее на кухонном шкафу. — Тебе не кажется, что это слегка… — Она посмотрела в зеркало на лицо Мартина и обдумала свои слова. — Слегка узковато?

— Естественно! — Мартин воздел глаза к небу. — Но у нас впереди еще целая неделя, а ты лопаешь столько «жиросжигателей», что, видимо, похудеешь еще на пару размеров.

— Аманда! — нахмурилась Джеки.

— О, ради Бога! Когда рисковать здоровьем, как не перед самой большой вечеринкой в жизни и первым за бог знает сколько лет выходом в свет в качестве свободной женщины?

— Мне кажется, это роскошно. — Мартин лихорадочно осматривал платье сверху вниз. — Тебе надо было оставить его до вручения премии «Стиль и гламур», тогда мне бы не пришлось вшивать корсет в шоколадное вязаное платье. — Он отпрыгнул от стола до того, как Аманда метнула в него свой укоряющий взор.

— Так насколько ты похудела? — Джеки, прищурившись, смотрела на нее.

— Три с половиной килограмма. И Анни Кетченберг завтра делает мне стрижку. — Они обе театрально приоткрыли рот и отсалютовали. — Да, долой прическу-«боб», хотите вы того или нет! Такая стрижка — это прежняя Аманда, а двенадцатый размер с шевелюрой из перьев — это новая, двигающаяся только вперед непреклонная Я.

— О Господи, — Джеки закрыла лицо руками, — а что, все что-то в себе меняют?

— Ха, ты что, шутишь?

Они повернулись и увидели Джулию, стоящую в проеме задней двери в коротком джинсовом платье и белых сапожках до колен. Она смотрела на Аманду, которая, почти не скрывая своего изумления, уставилась на голые намазанные автозагаром (под сандаловое дерево) бедра.

— Просто потому, что тебе холодно, Мэнди, вовсе не обязательно завидовать всем, кому тепло. — Джулия подмигнула Джеки: — Ты, должно быть, Джеки? Рада познакомиться.

— Привет, Джулия. — Джеки махнула рукой. — Слышала, что ты руководишь организацией вечеринки. — Краем глаза она видела, как Аманда нетерпеливо дернула головой. — Ну и как двигаются приготовления?

— Супер! — Джулия ткнула пальцем с французским маникюром в сторону сада. — Там будет что-то вроде шатров в ледяном мире. В холле будет что-то типа снега на стенах. Вы просто не поверите своим глазам, когда увидите. Слушайте, Мартин хочет, чтоб мы сделали такое же шоу для его весенней коллекции.

Аманда закрыла глаза и втянула щеки.

— В последний раз повторяю, Джулия: ты не стилист, — сказала она, почти не шевеля губами, — а этот… спектакль прекратится сразу же, как только закончится вечеринка.

Джулия подняла брови и вопросительно посмотрела на Джеки:

— Я ж вроде ничего не сказала, да? Знаешь что, Мэнди? У тебя просто паранойя. Короче, я пошла, мне там две тонны перьев надо разгрузить. — Кивнув Джеки, она исчезла.

— Она отлично выглядит! — сказала Джеки, показывая по направлению сада поднятый большой палец.