Единственная и неповторимая - Шейн Уотсон (2008)

В дверь ванной осторожно постучали.

— У вас все в порядке? — послышался женский голос.

Джеки подползла на коленях к раковине и открыла оба крана.

— Да, сейчас иду! — крикнула она сквозь шум воды, потом досчитала до десяти, закрыла краны и вышла из ванной. — Простите… Я была… э-э… я умывалась.

Она пробралась через змеиный клубок кабелей, покрывавших ее гостиную (12 на 15 футов), и прошла к указанному ей креслу возле фотографии: она сама, Аманда и Эмбер в платьях подружек невесты.

— Хорошо… — Режиссер перегнулся через Джеки и погасил сигарету в стоявшей рядом с ней пепельнице. — По крайней мере теперь мы точно знаем, что микрофон работает. А теперь, Соня, нельзя ли что-нибудь сделать с этой сыпью?

Глава 2

Пять, четыре, три, два, один… Начали!

Перед объективом камеры проезжает черный лимузин — в окнах румяные детские лица. Слышится «Твоя песня» Элтона Джона. Одна из девочек машет рукой, на ней шапочка с ушками, белая с черными пятнами, похожая на шкуру далматинца. Лимузин останавливается. Камера отъезжает, чтобы охватить сводчатые ворота церкви и группу людей, собравшихся снаружи. Музыка постепенно стихает.

Голос за кадром:

— …близкие, друзья и участники поминальной церемонии, все мы собрались здесь, у церкви Святой Маргариты, чтобы почтить память Эмбер Бест, которая умерла ровно три месяца назад в возрасте сорока лет… — Голос замолкает. Крупным планом модельер Мартин Эндерверст, он разговаривает с рок-звездой Феликсом Эшем (черный плащ с высоким воротником, в руках огромная фотография Эмбер Бест). В кадре появляется пожилая женщина в шляпе с меховой отделкой. Закадровый голос:

— Вы не могли бы рассказать, что вы чувствуете этим утром?

Женщина моргает заплаканными глазами:

— Я все еще не могу оправиться от потрясения, вы понимаете… это было так неожиданно, и Эмбер была так… так полна жизни. Она, казалось, не старилась…

Камера переключается на идущего мимо мужчину в солнцезащитных очках, с черными волосами до плеч.

Голос за кадром:

— Саймон Бест, брат усопшей. Вы бы не могли сказать нам несколько слов?

Мужчина останавливается, он что-то жует, склонив набок голову. Голос репортера:

— В каком качестве вы выступаете на сегодняшней церемонии, к которой, как мне известно, тщательно готовились в течение нескольких…

Мужчина жестом останавливает репортера и отворачивается, резко повернувшись. Камера следит за тем, как он проходит через толпу, засунув руки в карманы настолько глубоко, что полы его пальто загибаются и видна золотистая подкладка.

Экран медленно гаснет.

— О Боже! Это же твидовый костюм от Прады! Она решила надеть этот костюм. Ах, Девина, как хорошо, как скромно! Такая очень британская поминальная атмосфера. И он, конечно же, кремовый. Она не может не выделяться — словно невеста на… похоронах.

Аманда засуетилась, тыкая своим пальчиком с французским маникюром сквозь тонированные стекла лимузина в толпящихся рядом с церковью участников церемонии. Аманда, Джеки и Лидия сидели так уже с полчаса, оставив свои машины напротив храма. Они наблюдали, как подъезжают первые участники церемонии, и при этом постоянно поправляли макияж, сокрушаясь по поводу своих нарядов. Они тихонько плакали, пожимали друг другу руки и утирали слезы дешевыми бумажными салфетками. Никто из них еще не созрел для того, чтобы выйти из машины и попасть под объектив телекамеры.

— Смотрите! Ее уже снимают… О нет! Вы только посмотрите — она хочет, чтобы ее сумочка попала в кадр! — Аманда рупором сложила ладони у рта: — Милочка, твои фотографии не появятся в модном журнале, это же поминальная церемония! ПО-МИ-НАЛЬ-НА-Я!

— Аманда, я думаю, не стоит этого делать. — Джеки легонько похлопала ее по колену.

— И что? Про усопшую, похоже, все забыли… О нет! Она идет сюда.