Нежное прикосновение - Шарлин Рэддон (2008)

— Я сегодня потерял свой каблук. Нога застряла между бревнами там, на берегу реки. Когда я освободил ногу, каблук упал в воду.

Най кивнул и продолжил свое занятие. Через некоторое время Меградж начал проявлять беспокойство. У него стали дрожать руки, и он никак не мог приладить каблук.

— Именно в ту ночь кто-то повесил на дереве кота Брианны. Я думаю, что это был тот же самый человек, потому что кот напал на него, чтобы защитить Брианну. Забавно, не так ли? Коту удалось победить здоровенного мужика.

— Господи, парень, что ты хочешь этим сказать?

Най сдул опилки с деревянной фигурки, потом спрятал свой нож и сказал:

— Если я узнаю, кто этот мужчина, я отрежу этому ублюдку яйца и заставлю его их съесть. Ты управляешь этим караваном, и я уверен, что ты сможешь сделать так, чтобы мою сестру больше никто не беспокоил, — сказал он.

Меградж поднялся на ноги и наблюдал за тем, как Най неспешно шел к фургону вдовы Виллард. У него дрожали от злости руки, так ему хотелось бросить Наю в голову молоток, который он держал в руке. Он с удовольствием полюбовался бы тем, как его мозги разлетятся по всей окрестности — от Маленькой Голубой реки до самой Миссури.

— Мы еще посмотрим, кто чьи яйца будет есть, Коламбус Най. Я все равно поимею твою высокомерную сестрицу. Когда я доберусь до нее, ей уже никто не сможет помочь.

Никогда еще Най так не радовался, услышав раскаты грома. Когда первые капли дождя забарабанили по фургону, он собрал свою постель и, улыбаясь, залез внутрь фургона. Брианна молча наблюдала за тем, как он разложил на ящике постель, а потом начал снимать рубашку.

Она заставила себя отвернуться, чтобы не смотреть, как он раздевается. Подняв голову, она посмотрела на выцветшую брезентовую крышу фургона и на деревянные перекрытия, на которых она держалась. Потом она перевела взгляд на револьвер, который лежал в накладном кармане, пришитом к брезентовой стенке. В этом же кармане хранились порох и пыжи. Затем она внимательно осмотрела бочки с мукой, сушеными бобами и галетами, а потом и мешки с солью, сахаром, рисом и кукурузной мукой. В конце концов она решила просто закрыть глаза.

Оба его мокасина со стуком упали на пол, и ее сердце учащенно забилось. Потом она услышала тихий шорох — это он снимал свои кожаные штаны. Она дрожала, как осиновый листок, и, затаив дыхание, ждала, что он заберется к ней в постель. Наконец тишина стала просто невыносимой, и она открыла глаза. Он стоял возле ее постели и смотрел на нее, опустив голову.

Не сказав ни слова, он лег рядом с ней и крепко обнял.

— Кол, что ты…

Он закрыл ей рот поцелуем. Когда же он отстранился и она смогла отдышаться, то тихо пробормотала:

— Это неправильно. Я не принадлежу тебе.

— Нет, не принадлежишь. Ты принадлежишь себе самой и больше никому. Помни это.

Потом он снова поцеловал ее. Как же она была разочарована, когда он после этого поднялся и лег в свою постель. Она даже ощутила сильную боль внизу живота.

Меньше всего Наю теперь хотелось спать. Его тело содрогалось от желания. «Нужно дать ей время, — убеждал он себя. — Нужно дать ей время». Она должна привыкнуть к нему, она должна доверять ему. В конце концов она полюбит его и захочет его как мужчину. Однако, черт возьми, как же это тяжело — лежать рядом с ней и не иметь возможности прикоснуться к ней. Это даже больнее, чем когда с тебя живьем сдирают скальп кровожадные индейцы.

Как и говорил Коламбус Най, река Платт была неимоверно широкой. Она медленно несла свои мутные воды. Однако эта река была довольно мелкой — глубиной немногим больше метра. Солнце уже не так нещадно палило, когда фургоны Виллард и Бодвинов выехали на вершину одного из песчаных холмов, окаймлявших долину реки Платт. Держась за руки, Брианна и Лилит смотрели на необозримую серовато-коричневую водяную гладь, радуясь тому, что смогли сюда добраться целыми и невредимыми.

— Вода в реке поднялась, — заметил Най.